Станислав Радкевич - мечтатель_солдат_бунтарь. Головоломка

– Добрый вечер! – В комнату вошел неприметный мужчина в сером костюме 9 9 «…без лица и названья…» – сказала бы Ахматова. Классик! .

– Здравствуйте, – подскочил десятиклассник.

– Капитан Копейка. Егор Егорович. – Чекист протянул гостю белую чистую руку.

– Иванов. Дмитрий.

– А может, без формальностей? – предложил Копейка. – Снимайте-ка вы пальтишко, Дмитрий.

– Спасибо.

– И садитесь-ка вы, Дмитрий, вот сюда-а-а… – Копейка указал Димке на одно из кресел, опускаясь напротив. – Вы, кстати, не курите?

– Нет-нет. – Димка пристроил мокрое пальтецо на вешалку и опять вспомнил про документы. – У меня есть паспорт… – Он протянул документ капитану и ответственно шмыгнул носом.

– Ну… – чекист лишь мельком заглянул в новенькую книжицу. – Это совсем не обязательно…

– А комсомольский билет не надо?

– Нет, не надо. – Копейка доверительно улыбнулся. – Давно в комсомоле?

– Два года.

– Молодцом!

«Сказать прямо, зачем пришел?» – шмыгнул носом Димка.

– Вас, наверное, привело к нам важное дело… – ободрил Копейка.

– Я хотел бы работать в Комитете государственной безопасности, – протек Димка.

– Да-да…

– Но я не такой наивный, – поспешил десятиклассник, – я понимаю: сначала надо учиться.

– Да-да…

– Поэтому я хотел бы у вас спросить: какой вуз надо кончить, чтобы прийти сюда работать?

– М-да… – Капитан внимательно посмотрел на крышку журнального столика, словно там была нацарапана подсказка. – Я обязательно отвечу на ваш вопрос. Но вначале, Дмитрий, ответьте на мой: чем, по-вашему, занимается комитет?

– Ну, КГБ стоит за… порядок. Чтобы всякие там… враги… не…

Димка замолчал, сглотнув от волнения.

– Может быть, чаю?

– Да. Нет. Потом.

– Хороший ответ, Дмитрий, – оценил Копейка. – Но надо иметь в виду, что комитет действует строго в рамках соцзаконности. Поэтому лучшее место учебы – это, я думаю, юридический факультет ЛГУ. Там и преподаватели хорошие, и… – офицер внимательно посмотрел на комсомольца, – вообще все хвалят этот факультет.

– Я слышал…

– У чекиста, Дмитрий, – пошло искушение, – холодная голова, чистые руки и горячее сердце. Станете таким – и вам откроются возможности, о каких обычные люди даже не мечтают…

Оставшись один, искуситель подошел к окну. Отсюда хорошо было видно, как давешний мальчишка («Иванов Дмитрий Владимирович», – проверил себя Копейка), сутулясь под дождем, выходит на проспект. Вот на секунду задержался перед подземным переходом (проверяет, что ли, нет ли «хвоста»? ). И вот уже канул в бесконтрольные лабиринты города.

Капитан раскрыл журнал учета посетителей. Фамилия, имя, отчество, время прихода и ухода, краткое содержание беседы… «Главный враг коммунизма, – подумал Копейка, – бюрократизм!»

«Отрыв формы от содержания и придание этой форме самостоятельного содержания», – к месту подвернулось Марксово определение бюрократизма.

«Хорошо вот, я сейчас аспирантствую на юрфаке этом самом, – размышлял капитан, – а окажись на моем месте кто другой из наших – да хоть вон тот же примат Матюнин, – какой совет дал бы он вот этому Иванову Дмитрию Владимировичу? Учиться только на „пятерки“? В секцию самбо записаться?»

Капитан набрал трехзначный, внутренний номер телефона:

– Наташа, дай мне, пожалуйста, установку на Иванова Дмитрия Владимировича, 1965 года рождения, место – Ленинград.

«А ведь парень-то толковый, серьезный…» Копейка неспешно закурил, щурясь от серых миазмов «беломорины». «Это вам не пацанва, валом валящая в приемную после каждого повтора «Мертвого сезона» по ТВ. То есть, надо думать, посмотрел он и «Сезон…», и «Щит и меч», и все остальное из этой серии. Но путь-то выбрал единственно верный – учиться!»

Незаметно для себя капитан перешел к жанру проповеди на завтрашнем партшабаше (вариант: партсобрании). «Мы должны отделять зерна от плевел, товарищи! – смело бросал он в лицо формалистам матюниным. – Есть такие субъекты, которые за агентское вознаграждение заложат мать родную. А есть настоящие, чистые, честные, как этот вот самый Дмитрий Иванов. Не их ли имел в виду председатель КГБ товарищ Андропов 10 10 Андропов Юрий Владимирович (1914—1984) – многолетний председатель КГБ, а в конце жизни – лидер КПСС и глава СССР. Для многих «силовиков» – икона стиля. , призывая привлекать в органы перспективную молодежь? Грош нам цена, товарищи, если мы не выполним установку Юрия Владимировича!»

Звякнул телефон.

– Да, Наташа, слушаю. Так, так…

«М-да…» Капитан повесил трубку и перечел записи.

«Нормальное советское семейство. Ну, что дед по отцу был репрессирован в 37-м, это туда-сюда. Реабилитировали же…

Что у отца первая жена была еврейка – тоже, конечно, минус. Однако прожили всего год, развелись и больше контактов не имели. Не зафиксировано. Да и остепенился с годами. Теперь вот сопромат преподает, доцент, пользуется авторитетом в коллективе.

А на мать вообще ничего, всю жизнь инженерит на Кировском. Так что мамаша одни плюсы дает Дмитрию Владимировичу.

Однако сын за отца не отвечает, – правильно сказал товарищ Сталин. Хорошо бы теперь этого Иванова не потерять в общей, так сказать, суете… Может, даже подсадить на юрфак мальчишку. А там и…»

Нестыковки в «Стратегии…» выперли на первом же обсуждении в штабе.

– Это ж простая арифметика! – влетел Вятр к себе в кабинет, потрясая «записками сумасшедшего».

Такой вид, скажем, там имела российская социальная пирамида:

Upper – 5%

Upper Middle – 10%

Middle Middle – 20%

Low Middle – 40%

Low – 25% 11 11 Условные обозначения классов и/или слоев общества, сверху вниз: высший – 5%, высший слой среднего класса – 10%, средний слой среднего класса – 20%, низший слой среднего класса – 40%, дно – 25% (англ.).

Целевые группы предстоящей кампании при этом были обведены пунктирным квадратом, верхняя граница которого пополам рассекала «Upper», а нижняя – проходила между «Middle Middle» и «Low Middle».

– Что это за хрень? Сколько будет два с половиной плюс десять плюс двадцать? А, Леонид?

– Тридцать два с половиной, – осторожно предположил аналитик.

Олег для пущего разогрева воссоздал в памяти образ хипстера-социолога, со снисходительной иронией наставлявшего штаб по части целевых групп.

– Тридцать процентов! Это же гарантия поражения, не понятно?

– Не все социологи умеют считать до пятидесяти, – заметил Ленька-аналитик…

Над Вятровой «Брерой» завис некто в льняном костюме художественной пожеванности. На совещании он сидел по правую руку от Окоемова, но никто его не представил.

– «Альфа Брера Супер»? – уточнил жеваный. – Респект!