Сергей Степанов-Прошельцев - Разумению не подлежит. Антология необъяснимого

— Может быть, для начала махнем на Светлояр? — предложила Галя. — Послезавтра – день Ивана Купалы.

— Да были мы уже на Светлояре, — сказал Паша. — Народу много, того и гляди, на кого-нибудь ненароком в темноте наступишь. Может, лучше в глубинку? Есть одно такое место на примете — озеро в верховьях Ветлуги.

— Зачем нам эта глухомань? — высказала своё мнение Галя.

— Затем, что это глухомань, – глубокомысленно изрёк Паша. И пояснил: — Говорят, там чертовщина какая-то. Все исчезает — часы, ножи, фонари, рюкзаки. Ладно бы платки носовые, а то у одних туристов даже палатка пропала.

— И люди тоже исчезают? — спросил Мармелад.

— И люди. Но редко, — и огорчил, и утешил его Паша. — Зато перспективы какие. Вдруг удастся призраков этих увидеть? А если удастся — сфотографируем. И будут про наши подвиги все каналы транслировать.

— А мы не сильно рискуем? — продолжала гнуть свое Галя. Ей не хотелось далеко удаляться от благ цивилизации.

— Примем превентивные меры, — обнадежил друзей «мозговой центр». — Всё будет, как надо.

Тёмная ночь. Только гномы поют на холмах…

Проселок обрывался внезапно. Дальше путь преграждала волнистая гряда холмов, поросших густым лесом.

Ребята поднялись на вершину одного из них. Она оказалась плоской, как блюдце. Лес здесь редел, обрывался песчаными косогорами. Внизу блеснуло синевой небольшое озеро. Узкая тропка, петляя, неторопливо спускалась и огибала узкую и тёмную его губу.

Тропа петляла. Песок, осыпаясь, обнажал корни приземистых сосен — они почему-то росли не вверх, а раздавались вширь. А дальше, по загибу озера, тянулось болотце, где чёрная земля пополам с торфом липла к ногам.

— Как-то не хочется здесь лагерь разбивать, — заметил Мармелад, обращаясь вроде бы ни к кому, просто в тёмное пространство леса. – Комары ведь загрызут насмерть. Их тут, как грязи.

— Природа не терпит совершенства, — изрёк свой очередной афоризм Паша Мураховский. — Мы же рождены, чтобы исправлять её ошибки.

— Хватит умничать! — неожиданно разозлилась Галя. — Между прочим, уже смеркается. Надо вернуться, снова подняться на холм. Там, мне кажется, безопаснее. Что если вся эта болотная нечисть выползет из своих нор? Что будем делать тогда?

Паша не привык включать заднюю передачу и отступать от выбранного им однажды решения.

— Эта компашка собирается именно на вершине холма, — сказал он. — Безопаснее не там, а здесь.

Это был приговор окончательный, обжалованию не подлежащий. И ребята притормозили. Выбрали более или менее сухую полянку, сняли рюкзаки. Но палатку ставить не стали.

— Нас сразу же засекут, — сказал Паша. — И тогда мы ничего не увидим.

Это было ошибкой. Время шло медленно, а комары свирипели. Тучи летающих кровососов вились над головами, норовя куснуть даже на бреющем полете, залетали в рукава и за ворот — от них не успевали отмахиваться ветками. Мазь, которую припасли заранее, не помогала. Костер по причине конспирации тоже не разжигали.

Ни у кого ничего не пропало? — спросил Мармелад. — Я вот почему-то мобильник никак не найду.

Мармелад почесал укушенную комарами щеку. Порылся в рюкзаке.

— И компаса нет. Куда он мог деться? — недоумевал он.

Но было не до того. Откуда-то сверху наползала призрачная тень. Она вдруг набрала скорость и пронеслась так низко, что всколыхнулись камыши, тревожно булькнула вода, словно в неё упал камень. Ребята скорее ощутили это, чем увидели. Мрак заполнил все пространство вокруг.

И тут из-за облаков вырулила луна. В её неверном свете обрисовались какие-то зловещие фигуры. Это были всадники в черных плащах.

Галя от неожиданности вскрикнула.

— Тише! — зашипел на неё Паша. — Кажется, начинается.

Он достал фотоаппарат, но снимок сделать не удалось. Батарейки почему-то моментально разрядились. А всадники приближались. Их было около десятка. Под плащами можно было разглядеть серые саваны. На головах — боевые шлемы. Иссохшие руки сжимали длинные стальные мечи, клинки их, казалось, рассыпали искры. Коней же словно обуяло безумие. Они неслись по склону холма, не разбирая дороги. Словно за ними гналась стая голодных волков.

— Это гоблины, — прошептал Паша. — Такими их представляют фантасты. Но откуда они взялись? Это же мифические существа с шотландской пропиской. Может, это мы сами фантазируем?

Неожиданно черные всадники растворились в ночи.

— Нам это не снится? – спросила Галя. — Такой фантастики я сроду не видела. Кстати, кто такие гоблины?

— Они, как гномы, тоже живут под землей, – казал Паша. — И тоже маленькие. Полметра с кепкой, а то и меньше. Так, во всяком случае, повествуют легенды. Но гоблины не знают ремёсел, как трудолюбивые и добрые гномы, мастерят только орудия для пыток. Да еще всячески вредят всем подряд, вытворяют всякие пакости: что-нибудь взрывают, натравливают на людей пчел, ос и мух, бросают их кому-то в кастрюлю с супом. Живут в грязи, да и вообще они крайне уродливы. Особенно выразительны глаза — красные, горящие злобным огнем… Впрочем, вы видели сами.

— Выходит, все это не сказки? — подал голос Мармелад.

Паша ничего не ответил, потому что в этот момент небо озарила вспышка света. Она походила на зарницу, но грозы вроде бы не намечалось. Потом ещё один сполох наискось прочертил ночное небо.

Но верховой ветер все же нагнал мокрых облаков и принялся их выжимать над головами ребят. Остро пахло можжевельником, болиголовом, шалфеем, конским щавелем, тмином, и, вдыхая эту пахучую сырость, ребята увидели на холме множество огней. Это было похоже на пожар — такие они были несбыточно-яркие.

Паша вынул из рюкзака бинокль.

— Я вижу там какое-то движение, — сказал он. — Вроде бы даже танцуют. Слышите музыку?

Порывы ветра действительно доносили какие-то ритмические мелодии. Но это на привычную музыку совсем не походило. Это была музыка неземная .

— Давайте подойдем поближе, — предложила Галя. – Вряд ли это гоблины.

Студенты сгорали от любопытства. Они пошли по уже знакомой тропке.

Снова выглянула луна. Огромная и багровая, она висела низко над соснами, окутанная легким туманом. Троица затаилась в ложбинке, поросшей молодыми дубками и ежевикой. Паша срезал две ветки и связал их бечёвкой. Получился крест.

— Этот знак примитивен, но он является символом правильной геометрической формы, а Хаос ей враждебен и чужд, — сказал он. — То есть, мы будем защищены от всякой нечисти.