Любовь Сушко - Триумф поражения. Князья и воины

Со всей силы он остановил коня своего, боясь, что тот понесется прямо по воде. Но конь и сам остановился, почуяв неладное.

Игорь спрыгнул с коня и пошел к воде. Он хотел окрикнуть Андрея, потом понял, что вокруг только пустота и тишина – там нигде никого не было. Он понимал, откуда ему могли слышаться звуки и голоса. Здесь стояла такая тишина, словно бы он не на земле был, а где-то за чертой. И странное это было место.

В тот момент и возник Мефи. Он, возможно, появился раньше, но не давал о себе знать.

– Подожди до ночи. Я приведу сюда Андрея, если ты не боишься этого, конечно.

Игорь усмехнулся. Он не понимал, почему это должно было его испугать. Он пошел на другую сторону леса, подальше от этого жуткого озера, чтобы отвлечься от самых горьких размышлений.

№№№№№№

Мефи никогда не обманывал его. И в полночь, когда луна плыла высоко в небе, спутники его уже крепко спали. Они с бесом отправились к озеру. Было ли страшно князю? Если страхом можно называть безысходность, которая царила в его душе, и разочарование, потому что не оправдались надежды. Но бес обещал показать Андрея. Он должен был поговорить с князем.

Если он воскрешал для него давно ушедших князей, то это еще проще. Но ждать пришлось довольно долго. Тень, наконец, поднялась из воды и направилась к нему. Ему и теперь не верилось, что Андрей уже находится среди теней.

Он не попрощался с княгиней и дал слово вернуться к Ирине победителем и жениться на ней. Ему не нужно было выполнять такого обещания.

Андрей приблизился к нему, чтобы можно было рассмотреть его бледное, странное лицо:

– Ты пришел ко мне победителем, мальчик мой, – спросил он. И Игорь отпустился перед ним на колени. Тогда тот приблизился к нему, и слегка касаясь волос его, заговорил о чем-то. Но князь был так потрясен всем этим, что никак не мог услышать его слов.

– Скажи, почему все это случилось, ты так верил в Бога своего, почему же тогда все случилось?

Странная лунная дорожка прошлась по их фигурам, соединяя их в единое целое живого и призрака. Бес невольно залюбовался странной этой картиной. Но на это никто не обратил внимания.

– Все, как надо, не гневи бога, мальчик мой, я виноват в том, что уходил от ответа. Редко участвовал в сражениях, а тех, кто не хочет жить, всегда наказывают. Уныние – большой грех, мы не имеем на него права.

Он старался уйти от ответа. Они понимали, что ничего не случается просто так. Везде есть свои причины.

– Иногда нам только кажется, что мы поступаем правильно, мы убеждаем себя в этом и начинаем верить. Я принес больше зла, чем может показаться.

Игорь удивился тому, что он старался и сейчас оправдать своего бога. Но он видел, что ничего от веры в душе его не осталось.

– Ты пришел ко мне, значит, тебе удалось вернуть свои земли. Будем надеяться, что твоя судьба не будет так страшна, как у деда твоего.

Они говорили еще долго, пока бес им не напомнил о том, что до рассвета совсем немного осталось.

– Мне пора возвращаться в свой мир, – услышал он голос Андрея.

– Я приду к тебе, я буду к тебе приходить.

– У тебя еще немало дел там. Потом, когда-нибудь мы будем вместе. А пока ты должен бороться.

И это говорил Андрей. Он простился и пошел прочь. Сероватый плащ его переливался при блеске луны. Он все еще слышал его голос.

С трудом возвращался князь к реальности. Он и на самом деле был все это время в другой плоскости. Но перед ним был лес, неподвижная гладь озера, туман. Он понял, что остался в этом мире совсем один. И что было впереди, что еще ждало его там? Иногда ему казалось, что все уже было, ничего нового не могло произойти с ним.

Они уехали в его княжество на рассвете. Ехали молча. Никому ни о чем не хотелось говорить. Слишком грустным и странным казалось это открытие, то, что они увидели в мире, ставшем родным.

Хотелось думать о жизни, а не о смерти. И странно было сознавать, что все это время он ни о чем не знал, не догадывался даже.

Игорь вспомнил во всех подробностях прощальный пир, на котором все было так торжественно и красиво, все были живы. И казалось, что все они – воины и князья – будут вечными.

Далеко был расположен поселок этот от проезжих дорог и больших городов. Редко и долго неслись туда вести. И похожи, они становились на сказки, о том, как в мире живется, что там происходит. Странники иногда туда забредали, хотя чужих тут не любили люди, живущие одной большой семьей, почти никогда мест своих не покидавшие.

Но семья эта была вовсе не дружной и не прочной. Часто люди ссорились между собой, но женились только на своих девицах, чужак, даже из соседнего поселка, был здесь большой редкостью. Мало кто и припомнить мог, кто же среди них был чужим, когда он тут появился и откуда пришел.

Никто никуда не переезжал. Им казалось, что и там к чужакам относятся так же. Наверное, именно здесь придумали поговорку о том, что где родился, там и сгодился.

Какая особенная нужда есть в том, чтобы бродяжничать да бездельничать? Но особенно наблюдательные из них уже знали, что и среди черных ворон заводятся белые. Так же и среди людей бывало, хотя никто из них не смог бы пояснить, как такое получается.

Вот и среди детей их у пахаря Никиты сын странный какой-то получился. Сколько не гадали они, не присматривались к нему, никак не могли его понять односельчане.

Сколько раз уже старики замечали странное, а им кроме как поглазеть на мир, и делать больше нечего было. Вот и видели они, что с другими детьми Егор не играет, ничего его не интересует особенно. Чудной такой, постоит, посмотрит и бежит от остальных на опушку леса подальше. Смекалистый вроде бы, разбирался он много в чем, а будто и чужой какой-то. Зато, как расспрашивать начнет, о таких вещах интересуется, что и диву даешься. Особенно странников слушать любил он, тем беднягам житья от него не было никакого, если забредут сюда ненароком. Ни на шаг не отстает от них, что да как, только и слышно голос его звонкий.

А когда уходили они, снова Егор совсем один оставался, уходил подальше и ни с кем больше не разговаривал. И все думал пацан этот думу свою никому не ведомую. А если бы он решился кому-то рассказать о том, что он хочет, то и вовсе засмеяли бы его земляки, потому и помалкивал он.

№№№№№№

Мальчик любил укромные места, пустые далекие полянки, чтобы можно было поваляться в густой траве, и целый день оставаться для всех невидимым, пока не скроется солнце, на землю не опустится тьма. Он умел фантазировать и мечтать. И так далеко в мечтах своих уносился от родимых мест. Видел он себя всегда в самом большом городе – в столице, где были просторные дома и прекрасные дворцы, люди в красивых одеждах и развлечения самые изысканные. И не болит у этих людей голова ни о том, как поскорее вспахать, засеять поле и урожай убрать, ни о скотине своей, которая все время жрать просит и ухода требует. И когда узнал он о том, что самого главного князем называют там, то и стал он мечтать о том, что будет этим князем, что бы для этого сделать не пришлось. Проговорился он о мечте своей только одному страннику, с которым разговаривал о столице. Смеясь, сказал ему странник, что князем нельзя стать, им рождаются. Но не обратил он даже внимания на эти его насмешки. А странник все говорил о том, что князьям и самим дворцом и тронов не хватает, из-за этого борьбу они ведут лютую, никак остановиться не могут, он там совсем не нужен. И не стал он больше с ним говорить, решив, что у мальчишки голова больная, раз он о таком думает. И с тех пор совсем больным Егор сделался от желания попасть в княжеский дворец и управлять всем этим миром. Об этом он всем рассказывал. И никто его ни убедить, ни отговорить не мог, а потом и внимание на него обращать они перестали. И так мелки и противны ему казались все, кто его окружали, что и смотреть он на них не мог и не хотел. Сначала родители носились с ним, пытаясь образумить – ничего не помогало. Отрок их был на редкость упрям, и слушать ничего не желал. Побились они немного, да с тем и остались. А потом решили они, что когда подрастет он, и соображений у него больше станет, то сам от этой своей идеи откажется да делом займется. Но бывают такие мечты, от которых отказаться никак невозможно. И напрасно они надеялись, чем старше он становился, тем мечты его больше были.