Кирилл Шишкин - Освобождение-2

На левом фланге остатки роты лейтенанта Малькова медленно отходят через редкий лес. Полтора десятка танков, продираясь между деревьями, обстреливают из пулеметов каждый подозрительный кустик или дерево. Между танками мелькают фигуры пехотинцев. Двое бойцов с огнеметом выскакивают из-за дерева метрах в десяти перед немецким танком. Башня его повернута чуть в сторону, и танкисты не успевают выстрелить. Но из-за танка раздается автоматная очередь. Пуля ударяет одного бойца в живот. Ноги бойца подгибаются, он медленно падает. Еще одна пуля попадает в огнеметчика, и в это же мгновение расцветает струя пламени из огнемета. Но, предназначенная для танка, она, следуя движению подавшего солдата, описывает в воздухе дугу и задев раненого, неожиданно разворачивается назад. Двое красноармейцев, спешащих на помощь товарищам, мгновенно превращаются в факелы. Объятые пламенем, бойцы выскакивают из-за дерева и тут же падают, скошенные пулеметной очередью из надвигавшегося танка.

Лейтенант Мальков с наганом в руках из-за дерева наблюдает за движущимися к нему танками. Они ползут медленно, осторожно. Санитар бинтует его левую руку, простреленную чуть выше локтя. Бинта не хватает, в ход идет рукав нижней рубахи лейтенанта, а затем и оторванный рукав гимнастерки.

– Быстрее, – лейтенант косится на санитара, морщится от боли, – Саперы, давай!

Танк приближается, до него остается метров пятьдесят. Навстречу ему ползет коренастый усатый старшина-сапер, то ли казах, то ли узбек. Старшина приподнимается на руках, выглядывая из зарослей папоротника. Затем переползает к двум стоящим рядом елкам. Танк совсем близко. Старшина, убедившись, что танк точно направляется к нему, достает из заплечного мешка плоскую противотанковую мину и, распластавшись, как ящерица, ползет вперед. Он осторожно пристраивает мину под небольшую валежину, колдует над ней и, быстро загребая руками и ногами, отползает. Едва старшина успевает скрыться за огромной елью, как танк наезжает на мину. Валежина под гусеницами хрустит, приподнявшись концами по обе стороны танка, и тут же гремит взрыв. Десятитонную машину подбрасывает вверх.

– Молодец, старшина, – кричит Мальков.

Через минуту показываются двое бойцов, тащивших старшину с перебитыми ногами. Но на них уже никто не обращает внимания – новые танки, обходя вековые ели и ломая подлесок, приближаются к десантникам. Те связывают в связки оставшиеся ручные гранаты.

Родимцев с группой сопровождавших его бойцов спускается в овраг, где находится КП батальона.

– Где Сенцов? – кричит он.

– Ранен, товарищ полковник, – подскакивает к нему лейтенант.

– Серьезно ранен?

– В ногу, осколок попал, выше колена, кость, вроде, не задета.

– Где он?

– Сюда, товарищ полковник.

Чуть выше по оврагу складывают раненых. Капитан Сенцов лежит на земле, нога в окровавленных бинтах, под головой охапка веток. Капитан без сознания.

– Постарайтесь отправить раненых на тот берег, – бросает Родимцев, и бежит обратно. – Связь со штабом дай, – на ходу кричит он радистам. Хватает трубку, – Владимир Яковлевич, как у вас там?

– У нас все по-прежнему, – отвечает майор Борисов, – Как у вас?

– Пока терпим, но на левом фланге немцы очень сильно жмут. Не знаю, сколько продержимся. Скоро от батальона ничего не останется. Готовьте еще одну роту, наверное, понадобится.

– Может, вам стоит сюда перебраться, Александр Ильич?

– Сейчас нельзя. Сенцов ранен. Да и виднее мне отсюда. Вы, главное, не проморгайте тот берег, а мы как-нибудь до темноты продержимся. А ночью, я думаю, немцы атаковать не станут.

Над головой Родимцева раздается грохот взрыва, затем рев танкового двигателя. Все, кто находится на дне оврага, поднимают головы. К оврагу прорывается немецкий легкий танк Pz. II. Он наезжает прямо на укрывшихся в неглубоком окопе бойцов и утюжит окоп. Раздаются дикие вопли попавших под гусеницы. Немецкие танкисты не разглядели оврага, танк сползает по склону и переворачивается. Один из красноармейцев попадает между катками, его рвет на куски, как в мясорубке – и крики заглушают даже близкие разрывы мин и гранат. Танк сползает вниз, опрокинувшись вверх дном.

– Старшина, – кричит Родимцев, – Люк!

Старшина и двое бойцов бросаются к танку. Люк открывается, но когда по танку забарабанили сапоги старшины, его пытаются захлопнуть. Поздно! Старшина стреляет из автомата в щель, затем распахивает люк и орет:

– Ханде хох, сволочи!

Подбежавшие бойцы помогают старшине вытащить немецкого танкиста. На него страшно смотреть, видимо, при падении танка немцу чем-то перебило ноги, и они болтались как тряпки. Раненого оттаскивают в сторону. Он в сознании, но не кричит и даже не стонет. Старшина заглядывает в люк и дает короткую очередь, для порядка.

– Там все готовы, – кричит он Родимцеву.

Бойцы подхватывают немецкого танкиста под руки и подтаскивают к перевернутому танку. Одна гусеница его еще вращается. Они бросают танкиста между гусеницей и катком, головой вперед, не успевая увернуться от фонтана крови.

– Старшина, наверх, – кричит Родимцев. Старшина кивает и карабкается по склону оврага. Поднявшись, он оглядывается, спрыгивает вниз и докладывает:

– Немцы!

– Все наверх, – командует Родимцев.

Бойцы, находящиеся на КП, поднимаются наверх. Впереди за деревьями мелькают фигуры немцев. Десантники открывают по ним огонь из винтовок и автоматов, двое устанавливают ручной пулемет со сломанными сошками в корнях дерева и бьют прицельно. Немцы залегают.

Через час темнеет, и бой сам собой стихает. Десантники отходят на новые позиции. Родимцев устраивает свой командный пункт у самого моста, метрах в пятидесяти, под большим дубом. Красноармейцы роют окопы.

В комнате сидят командующий фронтом генерал Кирпонос и член военного совета Ващугин. Входят начальник штаба Пуркаев и начальник оперативного отдела полковник Баграмян.

– Докладывайте, что с третьим корпусом, – устало говорит Кирпонос.

– Товарищ командующий, третий корпус атакован значительными силами противника, – докладывает Багромян, – Шестая и часть двести двенадцатой бригады ведут бои с немецкой пехотой и танками вот в этом районе, – показывает на карте. Кирпонос наклоняется вперед, смотрит и кивает, – Сегодня в интересах корпуса работала наша авиация, конкретно – шестнадцатая авиадивизия. Генерал Глазунов докладывает о больших потерях, но сдержать противника и не дать ему прорваться к Висле, видимо, сумеет. Плохо другое. Полковник Родимцев, который удерживает мост, – снова показывает на карте, но Кирпонос уже не смотрит, а только кивает, – докладывает, что он атакован большим количеством танков. Бригада понесла серьезные потери, свыше половины личного состава. На завтрашний день не хватит боеприпасов, противостоять танкам бригада долго не сможет – у них ни одной пушки.