Станислав Богданов - Черный снег. Операция «Тайфун». Удар по оси

Под Болхово, по настоянию Беннеке, они разделились. Осмотрев карту сквозь целлулоидное «окно» планшета, немец командным голосом обратился к Егору: «Молодой коммунист! К концу дня, когда мы окажемся в расположении Красной армии, вы незаметно уведете своих людей. Скажите им, если будут спрашивать, что так необходимо. Далее… Вы пройдете через лес четыре километра. Строго на север. Ориентируйтесь без компаса. Вы умеете слышать… Лес кончится. За ним будет деревня Белая Русса. Обратитесь к старшему по званию командиру Красной армии. Пусть отведет вас в особый отдел. Начальнику особого отдела скажите: „Есть новости от 401-ого. Сообщите по линии“. Слово в слово. Повторите!» Егор повторил сказанное дважды. Беннеке (они лежали на снегу, подостлав спальный мешок) на минуту закрыл стально-серые, обведенные усталостью глаза. Выглядел он довольно бодро. «Вам могут не поверить. Будут задавать странные вопросы грубым тоном. Держитесь, Егор, – он улыбнулся. – В конце-концов вам поверят. Не сомневайтесь. Подробно изложите, устно и на бумаге, „наше знакомство“. Где, когда и при каких обстоятельствах…» Всю ночь они шли через лес, буквально нашпигованный германскими частями. Блиндажи, штабеля из деревьев, артиллерийские и минометные позиции… По ночной дороге, которую им пришлось переползти (на снегу отчетливо были видны следы) время от времени проезжали патрульные вездеходы, бронемашины и даже пулеметные танки. Из окрашенного в белую извилистую линию автофургона, с эмблемой из трех лучей в круге, на радиаторе, вышел обнаженный по пояс фриц. Он, положив рядом с собой включенный карманный фонарик, принялся растирать снегом свой упругое, в буграх мышц тело. «Пора прощаться, – неожиданно шепнул Беннеке. – Я и Шапс остаемся здесь. Вопросов не задавать. Вам ясно? Вперед… – помедлив, он добавил. – Обещаю, Егор, что найду вас. Ждите…» Вскоре, оказавшись у разрушенной деревушки, где один КВ уничтожил с десяток гитлеровских танков, они перешли линию фронта.

…Деревни Белая Русса они достигли к концу следующего дня. У крайнего к лесу дома их приметил красноармеец в железных очках, что копался в радиаторе «эмки». У него челюсть обвисла… На Егора (зимних вещей в достатке припасено не было), закутанном в германское шерстяное одеяло, нельзя было не смотреть без смеха. Остальные пять бойцов были одеты, кто во что горазд. Валенок своих у них не было. Кто-то снял с убитого (если не опередили немцы), кто-то обмотал ноги шинельным сукном. На Тимурбекове была германская войлочная куртка с золотыми «птицами» на голубом шевроне. (Удалось стащить с мертвого офицера люфтваффе, когда шли по немецким тылам.) Корниенко и Федусов (контуженый боец, у которого из ушей текла кровь) кутались в пятнистые германские плащ-палатки. Водитель «эмки» то открывал, то закрывал рот, силясь что-то сказать. Разводил в стороны руками в поисках оружия. Видя такое бессилие, Егор, знаком (точно Беннеке) велел всем оставаться на месте. Снял с плеча карабин системы Мосина и выстрелил в воздух. Сбежались бойцы… «Кто такой 401-ый? – совершенно натурально удивился особист в стеганой безрукавке, к которому его доставили. – Не знаю такого. Впервые слышу. Что значит „сообщите по линии“? Кто вам давал такие инструкции…» В следующий момент он затих. Круглое, моложавое лицо этого парня с лейтенантскими кубарями в зеленых петлицах побледнело. Егор, сделав мимолетное движение пальцем по подбородку, повторил свою просьбу. Прежним голосом, не меняя интонации. Как это сделал Беннеке, когда инструктировал их в лесу. Особист взял трубку полевого телефона. Попросил соединить его с «четвертым». Во время разговора по ВЧ теребил свой нос. «Будет исполнено», – сказал он в довершении. Водрузил трубку на рычаг. «Вас приказано накормить и уложить спать, товарищ боец, – почтительно обратился он. – Следуйте за мной». От еды Егор отказался. Его заперли на втором этаже деревенской школы. У двери поставили красноармейца с пистолет-пулеметом Дегтярева. Егор хотел было спросить о своих бойцах, но неведомая сила схоронила этот вопрос в глубине души. Еще не время, сказал он. С ними все будет в порядке.

Вечером того же дня он проснулся оттого, что почувствовал чужое присутствие. В комнате, где он спал, находились еще два человека. Пожилой майор-артиллерист с седыми, волнистыми волосами и полковник медслужбы с аккуратно подстриженной щеточкой усов. На груди у него был орден Красной Звезды. В руках он держал палочку с белым костяным набалдашником в виде орлиной головы. Они сидели в разных углах (один на пустом ящике, другой на табурете для дошколят) и бесцеремонно осматривали Егора. Почувствовав, как голова во сне наливается тяжестью, он приоткрыл глаза. Его тело было непослушным. Он с минуту пролежал, не владея собой. Затем, когда по членам горячими толчками хлынула кровь, помассировал виски. Медленно привстал и сел. Весь его вид говорил двум старшим командирам: принимайте меня таким, каков я есть. Другой вам просто не нужен.

– Проснулись, молодой человек? – нарочито ласково заговорил с ним седовласый майор. – Чайку попить не желаете? Не надо стесняться.

– Нет, спасибо, – Егор ощутил спинным нервом «закавыку». Решил сохранять бдительность. – Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу… – он сделал вид, что приподнимается с койки, чтобы встать по стойке смирно.

– Не трудитесь, товарищ Степанов, – с улыбкой произнес майор. – Не надо китайских церемоний. Просто Игорь Николаевич, – он провел большим пальцем по переносице. – Так вот, внимательно вас слушаю. Предпочитаете говорить или писать?

– Можно и написать, – с минуту поразмыслив, сказал Егор. – Только в письме может смысл потеряться. Поэтому, – он потеребил кончик носа указательным пальцем, – я сначала все перескажу на словах. Потом проверю свою память…

Скрипнул табурет, где сидел полковник с палочкой. Егор весьма подробно рассказал о «знакомстве» с Беннеке. Стараясь не пропустить ни одной значимой детали, он описал путь по немецким тылам к линии фронта. Оба старших командира слушали, не проронив ни слова. Как будто на момент рассказа у обоих остановилась работа сердца. Или возникли проблемы с вестибулярным аппаратом. По окончанию рассказа (Егор подумал, не повторить ли его) полковник со змеями в петлицах изобразил на лице талейрантность. Переложил палочку из руки в руку. Кинул мимолетный взгляд на майора-артиллерийста. Тот засопел, как паровоз. С минуту сидел молча. Затем, улыбнувшись еще любезнее, попросил:

– Теперь, товарищ боец, еще раз повторите сказанное. Касаясь, в первую очередь, аспекта самого Беннеке. Честно говоря, фамилия звучит как-то странно. Прямо сейчас выдумали? Или в пути кто помог? А?..