Александра Нюренберг - Крылатое человекоподобное существо. История одной семьи

Ветерок плутал в изгороди, посвистывая и забираясь в спящий куст роз, торчавший, как моток проволоки.

Малыш внезапно заковылял к матери с распахнутыми руками, довольно внятно растолковывая, что необходимо сделать немедленно.

– Не добежим? – Спросила она и, получив яростное подтверждение, вздохнула.

Калерия погасила папиросу, ткнув её в землю и подхватив ребёнка, ушла с ним под куст. Помогая ему, она задумалась, глядя перед собой. По улице кто-то шёл. Ребёнок заворковал. Внезапно Калерия прислушалась и, глядя на ребенка, поднесла палец к губам. Мальчик замолчал.

Кто-то говорил на улице. Последовало молчание. Мальчик вопросительно глядел на неё. Калерия убрала палец и кивнула. Тулупчик с золотой макушкой удалялся по тропинке к вековому дереву. Выглядело это умильно и жутковато – будто кто из Маленького Народца заявился.

Калитка открылась. По дорожке шла Оля.

– Вы не волевой человек, – сказала Оля сразу и поддела кончиком туфли папиросу.

– Ты кого-нибудь видела на улице?

Оля улыбнулась мальчику и пригляделась к его матери.

– В смысле, кого-нибудь из фольклора?

Каля изловила отбивающегося ребёнка, и подруги вошли в дом.

– Вы, – начала Оля, уставив палец в Поленьку…

Та завизжала, отмахиваясь папиросой.

– В самом деле, немилосердно это, – радостно заныл Илья. – Чтобы доказать вам нелепость и жестокость этой надписи, представьте себе её на челе, скажем…

Он оглядел девушек, и Поленька закрылась руками.

– Словом, на челе прекрасном и скрывающем уйму светлых мыслей.

Дурная шутка понравилась Поленьке, и сквозь пальцы засветился хитрый поленькин глаз. Заметив это, Илья принялся уверять:

– Господин, побывавший в аду, придумал это, а не я.

– А у нас есть ад? – Спросила Олюшка. – Где, вот законный вопрос.

Каля ушла с ребёнком в спальню, и там, переодевая его, прислушивалась к разговору на террасе. Малыш схватился за шнурок, вылезший из-под его рубашечки и, скосив огромные глаза, принялся рассматривать стеклянный шарик, в ноготок размером, с чем-то пересыпающимся внутри. Калерия нахмурилась, отобрала шарик, несильно хлопнула кончиками пальцев по его ладошке. Мальчик заворчал, показывая блестящие зубки, тут же утешился и пополз по ковру. Поймав за рубашонку, Калерия усадила его в кровать за сетку и приложила палец к губам.

Мальчик старательно кивнул, но жеста не повторил.

Она подошла к двери гостиной и, взявшись за ручку, услышала, как Оля говорит:

– …А я ему – законы квантовой физики допускают превращение, амиго. Это вам не сказочки и не буржуазные предрассудки. Если бы я увеличила расстояние между вашими протонами, вы бы увеличились в сотню раз и смогли бы прикуривать от нашей телебашни.

Вмешался резкий от сдерживаемого смеха голос Ильи:

– А он только что бросил курить?

– Нет, спорить не стал. Но переспросил про законы.

– Смотри, как бы ему не приснилось чего.

Хихиканье Поленьки перекрыло разговор. Каля подобрала со стула платье сестры милосердия, встряхнула, оглядев. Содрав с себя разом халат и сорочку, она натянула платье. Тройное зеркало отразило движение. Взлетающая ткань, свет и тень на гладкой коже, метались, превратив зазеркалье в бальный зал, где вальсировала чёртова дюжина красавиц.

– Нет, честно. Вот вам благородное слово. Пахголь унэтт , как папенька маменьке говаривал, когда… ну, не важно. Это такая наука. Вот увидите, она преподнесёт сюрпризище. Берутся такие мельчайшие частички из нашего тела… ах, Полина, это не больно, и вы бы могли это сделать. И соединяются с частичками из, к примеру, картошки. Ну, да. Вот поверьте, когда-нибудь учёный сумеет соединить картошку высшего сорта, скажем, с акулой-молотом. – Говорил Илья под непрерывный смех Поленьки и одобрительную беззвучную ухмылку Ольги, когда она вошла.

– Фу, ты. – Прервал он себя, глядя, как сестра идёт к своему месту, хотя стол ещё не был накрыт.

– О чём это ты так интересно рассказывал?

– О лженауке. – Поспешила Поля. – Средневековые суеверия… стыдно слушать. Но смешно ужасно.

И она подтвердила свои слова, закатив глаза и откинув голову в новом приступе сладкого смеха, который только Илья и мог вызвать. Так и говорили – Илюшкина зубодробилка.

Сей специалист сузил глаза в чёрных ободках.

– Вот мне интересно, что символизирует твой наряд? Не предрекаешь ли ты мне перемену участи?

– Милосердие. – Предположила Оленька.

– Ой, у тебя оно сзади… сзади… – Заворковала, давясь остаточными нотами Поля.

– Попробуй, застегни его. – Буркнула Калерия, шевеля плечами.

Она сидела, закинув ногу на ногу, так что платье туго обтянуло её от плеча к щиколотке.

Оля доброжелательно присвистнула. Поленька кинулась устранять недочёты.

– Калерия, ты не ответила на поставленный мною вопрос.

– А почему я должна отвечать?

– Потому что на вопросы надо отвечать. Это тебе, кто угодно скажет.

– Всегда и везде. – Тишком подтвердила Анастасия

Илья продолжал, осёдлывая креслице и выставляя остроносые туфли:

– Даже если к вам пришёл страшный призрак, надо его спросить: «Кто ты и откуда?» Это тебе и папенька бы сказал.

– Это сказал не папенька. – Нелюбезно возразила Каля, отмахиваясь от Полиных снующих рук.

Она поёжилась.

– Но то был человек одной с папенькой профессии. Уж он знал, как разговаривать со страшными и неразумными явлениями.

– Ага.

– Обводя языком зубы, – огрызнулась Калерия. – Полька, поди к своим страшным привидениям. И руки у тебя холодные.

– Ой, не надо про привидений.– Взмолилась Поля. – Дело к ночи. Я потом бояться буду.

Оля подтвердила:

– Верно, не надо. Придётся тебе потом, Илья, провожать её в известное место по ту сторону двора и ждать там, причём петь при этом из официального репертуара.

Поля задумалась.

– Лучше пусть поёт «Ты не ангел, но для меня, но для меня…»

Увидев напряжённые заинтересованные лица, она обиделась, уронила нож, встрепенулась и сердито попросила:

– Ну, будет вам. Её же все этой весной поют.

Но отзвук её голоска блуждал по террасе, почему-то встревожив и опечалив присутствующих.

Прошло несколько секунд, прежде чем они поняли, что психологический эффект, каким бы сильным он не был, давно закончился, и они имеют дело со звуком вполне реальным.

Они переглянулись.

Звук доносился из комнат, нежный… похоже, где-то вода приподнимала крышку кастрюли. Или шёл неутомимый весенний дождь, после которого невесть что прорасти может. Позвольте, в спальне?

Оля вполне твёрдым голосом осведомилась:

– Кто-то включал волшебный ящик?

Каля повела головой, воротник платья стеснил её длинную, но отнюдь не тоненькую шею. Илья поднялся, Оля тоже – упираясь восковыми игрушечными пальчиками в край стола. Калерия уставилась на эти совершенно спокойные пальчики.