Александра Нюренберг - Крылатое человекоподобное существо. История одной семьи

– Как это?

– А так.

Вихрастый помахал папкой, из неё вылетел заблошивевший сплошным текстом лист с одним белым пропуском внизу.

– Это ж курям на смех, милый. Кому покажешь? Документация не в порядке. Загажена вся. А главного нету. Объясняй потом, пальцы в сапогах скрюча.

Он забрал лист у нагнувшегося за ним патриция и ткнул в низ листа, поверху имевшего знак и штамп с перевернувшейся пентаграммой. Патриций рассмотрел косо свисающий из руки лист, покрытый выцветающими бурыми пятнами.

Палец товарища упирался в подчёркнутое на машинке пустое место.

– Где закорючка, спросят?

Напарник передёрнул широкими плечами.

– Что ж сделаешь. Главное, работу провели… всё, как следует, как подобает, на совесть.

Вихрастый смолчал.

– Что, не ладно? – Переспросил патриций. – Но ведь с фактами не спорят… есть такие закоренелые враги. Так и скажем.

Он покачал чёрным скоблёным шлемом головы, вспоминая.

– Ах, сатана, закоренелые… но до чего крепок. Упёртый, Баалзеб возьми его.

Наблюдатель вдруг рявкнул:

– Так и скажи, ежли спросят. Про Баалзеба.

Он скривил приятное своё картофельное лицо и пригладил вихры, немедленно, впрочем, вернувшие себе свои позиции.

– Из окружения вышел… поди. Прямо так-таки и вышел. Сказал бы я…

Патриций ухмыльнулся.

– Но ты ведь так и сказал. Правда, ещё прибавил. Выражаетесь вы…

– Кто – «вы»?

Патриций плотно замолчал. Его глаза словно чернилами залило.

– Ты со врагом меня уровнял?

– Я просто, амиго, – спокойно выбирая слова, принялся отбояриваться патриций, – оговорился. Удивительно мне, не закричал ни разу… ну, ни разу, зубами только скрипел…

– Пока было чем скрипеть.

– Вот, а выражался беспрестанно. А такой с виду образованный…

Патриций замолчал.

– Крепкий враг.

Обладатель двух вихров снова поморщился, разглядывая испорченный лист. Патриций осторожно подшепнул:

– А что, если…

Оба посмотрели на пустое место внизу.

– Закрыть дело.

– Как это так?

– Всех переловили. Зачем деньги народные тратить?

Вихрастый небрежно откликнулся:

– Ничего. В Небоземле денег много, и все общие.

Желтоватое лицо напарника потемнело. Очевидно, он покраснел от смущения своею наивностью.

– Четыре года назад… – Заговорил вихрастый тем же тоном, показывая, что речёт общеизвестные истины. – Тут кое-что сделалось… город богатый теперь.

– Да меня не было тогда… – Вставился патриций.

Товарищ его продолжал, не вслушавшись:

– Реформу устроили, да все сбережения обесценились. Впрочем, у сознательных граждан нету сбережений.

Смуглый принуждённо улыбнулся. Тотчас сделался официален.

– Все сбережения принадлежат цезарю. Он знает, что лучше.

Вихрастый внимательно посмотрел на руки патриция, расслабленно покоящиеся в бумагах.

– На эти деньги дороги проложили…

Напарник, до этого культурный не хуже арестанта, грубо перебил:

– Где ты дороги видел? Говорят, всё на специальное подразделение пустили.

Вихрастый не стал спорить, а с любопытством спросил:

– Это ты про странный патруль?

Он оживился. Патриций выглядел раздосадованным. Похоже, он пожалел о своей несдержанности.

– Друг за дружку горой стоят. – Неуверенно проговорил он.

Глаза у вихрастого заблестели. Он склонился над плечом патриция и машинально провёл пальцем по строчкам листа.

– Слыхал я тоже… мол, есть у них кое-что в отличку от прочих. Ну, я за что купил, за то и продаю. Сам-то я придерживаюсь научных воззрений.

– Я тоже. – Подтвердил патриций, но посмотрел при этом в угол за спиной вихрастого.

Тот ухмыльнулся и быстро глянул через плечо. Снова посмотрел. Шутник-напарник молчал, лицо его было серьёзным. Без предупреждения он хохотнул. Вихрастый ничуть не обиделся.

– Ну, говори.

Тот объяснился очень неохотно и, стараясь, чтобы голос звучал чуть иронически:

– Сказка имеется. О полдневных и полуночных.

– Кто ж из них сознательный?

– Никто. Но полдневные просты и открыты, не вмешиваются… полуночные совсем другие.

– Нам бы пригласить этих других.

– Не стоит.

– Почему?

– Уверяю, товарищ, тут полномочия особые нужны…

– А то изловить бы… Какие полномочия?

– О них даже думать опасно.

– Какие полномочия?

– В человеке, – смуглый поморщился в поисках слова, – зацепка быть должна. Они, в общем-то, сами выбирают.

– А ты, я вижу, предмет изучил. Сказка глупая, как все сказки. Наши товарищи уже давно бы полуночных этих… тово. Нету таких на небе и на земле, чтобы солдаты цезаря не справились.

– Сказка, кстати, не старая. Её в книгах нету.

Вихрастый покусывал свои круглые губы. Картофельное лицо жило своей жизнью, как маска, под которой шевелится мышь. Настроение у начальника учреждения повысилось, будто в него налили, как в простой стакан, отличного винишки.

Он подобрел и взглянул на сотрудника чуть ли не ласково.

– Ну, не будем этих жутких красавчиков приглашать. Мы и сами ничего себе…

Вихрастый засмеялся тугими чистыми щеками.

Грохот прокатился за окном. Завибрировала лампочка, на которую спешно закатили глаза оба.

– Обвал недалеко. – Пояснил разоблачённый знаток сказок, поглядев на старый шкаф, задрожавший так, словно стоял на полустанке.

– А чего ты побледнел?

– Думал, землетрус.

– А.

Вихрастый подошёл к шкафу и размахнулся. Удержал руку и приложил кулак к замку. Признался, подкупающе блеснув глазами:

– И мне помстилось.

Он вернулся, низко наклонился над чёрной головой и, приникнув губами к уху товарища, влажно зашептал:

– Я тоже было задумался, а не… и с концами в нижний ящик. Авось, не спросят. А всё ж таки…

Он выпрямился. Патриций потянулся к уху и сделал обтирающее движение, которого напарник его не приметил.

– Читал я, друган, как-то про какой-то средний век. Это не твои сказки. Так там завсегда товарищи хорошо работу проводили. На совесть. Всякую нечисть, как мы с тобою, испытывали. Вредителей. Скот, понимаешь, заражали, мосты портили. Ну, и всякое такое, стыдно молвить. Ну, так вот, коль уж не было факта признания, то так и писали.

Патриций кивнул.

– Хорошо.

Вихрастый покривил губы.

– Только их, видать, не проверяли.

– А с кем они проводили работу? С каким элементом?

Тот улыбнулся.

– С бабами, в основном. Вишь ты, слабый элемент тогда был – бабы.

Патриций понимающе выдвинул челюсть.

– Да… всякое бывает. А всё же… у нас баб не бывает.

Вихрастый повёл плечом.

– Жаль… тут есть, я бы провёл работу… имеются всякие слабые элементы. Вот знаю я… как мы вчерась копошились с тем, я припомнил. Дюже даже схоже: крепость этакая… но уж она бы покричала.

– Почему?

Тот недоумённо улыбнулся.