Марианна Алферова - Соперник Цезаря

— Мы забыли посоветоваться по столь важному вопросу с Крассом, — не слишком удачно выступил Помпей, как будто Красс был конницей, стоящей на фланге, которую надо бросить в атаку на упрямого противника.

— Не думаю, чтобы Красс стал защищать нашего говоруна! — рассмеялась красавица Клодия. Всем было известно, что Красс терпеть не мог Цицерона.

— И вообще, это не дело Красса. Его дело — дать нам денег, — с напускным легкомыслием заметил Клодий.

— На выборы новых консулов, — добавил Цезарь. — Надеюсь, мой будущий тесть Кальпурний Пизон станет консулом. Мне не должны препятствовать в моих начинаниях в Галлии.

Отлично, Гай Юлий готов согласиться на этот дерзкий союз, но требует взамен определенной платы. Что-то в этой фразе смутило Клодия, и он не мог понять — что.

— Друг мой Клодий, — обратилась к хозяину Юлия. — Раз мой дорогой супруг Гней Помпей Великий, мой отец консул Гай Цезарь и ты объединились, то Республике отныне ничего не угрожает. Вы можете все. Любые дела вам теперь по плечу. Вы сумеете защитить Город. И защитить мир.

— Нам удастся прорваться сквозь беды, — добавил Великий.

Клодий вновь бросил взгляд на Юлию. Совершенно невинный взгляд. Но при этом внутри у него захолонуло, сердце прыгнуло в горло и на миг перестало биться. Однако молодая женщина уже не смотрела на него. Молодожены были заняты друг другом.

— Я слышала, — вновь вступила в разговор умница-сестрица, — что ты, консул, набираешь людей, которые смогут сопровождать тебя в провинцию.

— Ты хочешь последовать за мной, прекрасная Клодия? Я буду счастлив взять тебя с собой.

— Я бы с радостью. Но, к сожалению, я не твоя супруга, Цезарь. А вот наш новый друг и родственник горит желанием отправиться с тобой.

— Что тебя интересует, Публий Фонтей? — спросил Цезарь.

— Снабжение войск, — ляпнул тот.

— Очень здравомыслящий молодой человек. К тому же способный оказывать любые услуги, — одобрил плебея Цезарь.

— За деньги, — уточнил приемный отец будущего народного трибуна.

— Тем лучше, — кивнул Цезарь, давая понять, что ничуть не порицает сребролюбия Публия Фонтея.

— Выпьем за Юлию, за прекрасную Юлию, — предложил Клодий.

Виночерпий из серебряного кратера каждому из пирующих отмерил по пять киафов смешанного с водой фалерна — по одному киафу на каждую букву в имени Юлии.

Пять киафов, пять букв, пять лет…

Клодий залпом осушил свой кубок. И наконец понял, что его раздражило в требовании Цезаря. Консул просил пост для своего будущего тестя и помощь в Галльских делах. И только! Так мало. Какие-то крохи. В этой малости таился подвох. Клодий чувствовал, что Цезарь хочет безмерного — как Катилина, как сам Клодий. Но знал ли Цезарь, как этого безмерного достичь?

Теперь Марк Цицерон не выходил из дома в одиночестве. В любое время дня за ним непременно следовали человек пять или шесть его почитателей, с десяток клиентов и пара рабов. По дороге к процессии непременно примыкало несколько бездельников, которым некуда податься, и они с утра рыскали по улицам в поисках развлечений, медленно продвигаясь в сторону форума, куда рассчитывают прийти, пополнив кошельки на поясе парой медяков, а запас шуток — новыми замечаниями Цицерона или Гортензия Гортала. Среди спутников Цицерона в это утро летнего месяца квинтилия [94] Квинтилий — июль. — как и вчера, и позавчера — можно было увидеть Публия Красса, младшего сына Марка Красса Богатого. Старший Красс нажил богатство, скупая имущество проскрибированных за бесценок, что позволяло его сыновьям вести рассеянную жизнь истинных аристократов. Денежный сундук родителя всегда был к услугам сыновей, им не надо лихорадочно высчитывать в уме, какое сегодня число, не Календы ли, когда наступает срок платы по счетам.

Клодий издали заметил неспешно движущуюся группу и ускорил шаги. Цицерон стоял к нему спиной и произносил перед своими спутниками речь. Наверняка текст был заготовлен заранее и не раз отредактирован:

— Знайте, никогда не было ничего столь подлого, столь постыдного, столь ненавистного людям любого сословия и возраста, как нынешнее положение вещей. Республика задавлена невыносимым гнетом трех. Они отняли власть у сената и поделили ее между собой, взяв в приемные сынки плебея из рода Клавдиев. — В толпе послышался негромкий смех. — Весь круг государства повернулся.

Из соседней лавочки вышел булочник вместе с сыном-подростком: на форум им ходить некогда, а тут явилась возможность услышать «Спасителя отечества». Отец, вытирая перепачканные в муке руки о замызганную, всю в пятнах тунику, пихал сына локтем в бок и многозначительно кивал на Цицерона: послушай, мол, наберись ума-разума. Парню речь оратора была неинтересна, он отошел в сторону и принялся черепком что-то карябать на стене, — как показалось Клодию, карикатуру на Цицерона.