Эстер Фриснер - Псалмы Ирода

А затем неожиданно, как летняя гроза, на них обрушился вид на самое сердце Добродетели, и сложившееся у них представление разлетелось в клочья.

Здания в три-четыре человеческих роста, все каменные, с настоящими стеклами в окнах!

Машины для обработки полей, свежеокрашенные в самые яркие цвета, расположились рядами, как горошины на лущильном столе. Громоздились друг на друге канистры, слишком большие, чтоб их мог поднять один работник. Запах горючего пропитывал воздух.

А загородки для животных, которых Бекка и ее родственницы знали лишь по картинкам в книжках! Настоящий мясной скот! Из чьих снов вылезли эти страшилища, наполняющие воздух непривычным зловонием и ужасающе свирепым ревом?

— Бекка, а что если они вырвутся? — Сара Джун прильнула к Бекке, пряча лицо в складках одежды, как это делают испуганные малыши.

— Не бойся, они ведь надежно заперты. На волю им не вырваться. — Бекка утешала ее словами, которым и сама-то не очень верила. Рисунки в книгах Кэйти не позволяли предположить, что коровы могут быть такими громадными и такими громогласными. Она видела, что некоторые из них больше лошадей.

Плечом к плечу, держась за руки, девушки медленно и скромно шли сквозь это средоточие чудес. Приска и Эпл были единственными, кто нес свои головы гордо, хотя и они опускали глаза долу, как того требовали правила соблюдения скромности.

Даже мужчины и то нервничали, их глаза бегали по сторонам, и они явно опасались, что еще какой-нибудь страшный сюрприз выскочит на них из-за угла. Если б не приказ па, они бы охотно повернули назад.

Свидание с женщинами Имения было коротким — только дело и никаких нежностей и учтивостей. Девушки ждали в большом здании — хотя вообще все здания в Добродетели казались Бекке огромными, — где их усадили в холодной комнате с очень высоким потолком. Там же ждали еще несколько групп девушек с других хуторов. Женщины из Добродетели в совершенно недвусмысленных выражениях велели мужчинам остаться снаружи. Центр комнаты занимали ряды скамеек с жесткими деревянными сиденьями — совсем как во время Божественной Службы. Бекка узнала Дассу из Миролюбия. Она попробовала подать ей знак рукой, но девушка не поднимала глаз, а ее голова и плечи были низко опущены. Бекка подошла бы к ней поздороваться, если бы Эпл не заметила, как она встает со скамьи.

— И куда это ты вздумала отправиться? — прошипела она, почти не разжимая губ. Она ухватилась за пояс платья Бекки и силой заставила ее сесть на место.

— Увидела девушку, с которой знакома. Хотела подойти и…

— Сиди! В этом месте можно делать только то, что приказывают местные хозяйки, так что забудь обо всем остальном. Я не хочу, чтоб ты позорила Праведный Путь!

Бекка все еще сопротивлялась:

— Позорить? Тем, что вежливо поздороваюсь со знакомой?

— Во время праздника Окончания Жатвы действуют давно установленные правила, и почтенные женщины их уважают. Сейчас не время для твоих кривляний. Подождет твоя подружка. А теперь — сиди!

— Старая кислятина, — проворчала Бекка, но старшей родственнице все же полагалось повиноваться.

Одну за другой девушек уводили в какую-нибудь из трех задних комнат. Начали со старших. На этот раз и Приска и Эпл, ко всеобщей радости, имели весьма расстроенный вид, когда вышли оттуда, чтоб воссоединиться со своими родственницами. Когда пришла очередь Бекки, ее проводили в самую дальнюю комнату справа. Там ей велели раздеться до рубашки и сесть на какую-то конструкцию, весьма похожую на родильную стойку. Решительная энергичная женщина, от которой исходил пряный запах лекарственных трав, въевшихся в платье травницы, задала Бекке множество вопросов насчет Перемены и Полугодия. Затем подвергла ее осмотру, который хоть и длился недолго, но тем не менее носил довольно унизительный характер.

— У твоей мамы были когда-нибудь нелады с беременностью или с родами? — спросила женщина, помыв руки и подойдя к заваленному бумагами столу.

— Насколько я знаю, нет. Сейчас она в постели — недавно родила дочку. — Краска на лице Бекки теперь была вызвана уже своим происхождением не стыдливостью, а гневом, хотя она и понимала, что эти испытания почти ничем не отличаются от тех, которым подвергли ее родственниц.

— Возрадуйся, — автоматически ответила травница; ее глаза были устремлены на какую-то бумагу. — Хм… и это в ее-то годы… Что ж, для тебя это хорошая новость. Когда-нибудь обслуживала мужчину? Не Поцелуем и Жестом, а…

— Обслуживала? — К этому времени гнев уже вскружил голову Бекки. — Я чистая девственница…

— Ну и что? Разве это повод, чтоб орать во всю глотку? Ты тут не одна такая. Да и сам этот факт отнюдь не повсюду даст тебе преимущество в цене. Некоторым хуторам плевать на это, а есть и такие, где альфы, прежде чем принять решение, предпочитают получить доказательство продуктивности девушки в виде новорожденного, а не выслушивать всякие семейные истории.

— Я могу идти? — Бекке ужасно хотелось вырвать из рук женщины ее бумажки и разорвать их в клочья.

— Хм? Да, да, одевайся и уходи. Пришли мне следующую. — Бекку выпроваживали без всяких церемоний.

В зале ожидания ей пришлось еще посидеть и остыть, пока остальные девушки Праведного Пути проходили сквозь тот же обряд. Наконец с ними покончили и отправили назад. Когда Бекка шла через зал, она снова попыталась встретиться взглядом с Дассой. Девушка из Миролюбия подняла голову и, уж конечно, увидела Бекку, но ее глаза, казалось, смотрели прямо сквозь нее. Поймав этот остекленевший неподвижный взгляд, Бекка почувствовала, будто чья-то ледяная лапа шарит у нее в груди.

Обратный путь к лагерной стоянке Праведного Пути показался куда короче дороги в Имение. Девушки прямо рвались назад, стремясь поскорее оказаться на знакомой земле. Остаток этого дня и часть следующего ушли на то, чтоб оправиться от впечатлений первого контакта с Добродетелью. Могло бы уйти и побольше, если б Эпл и Приска не заняли провоцирующую позицию, подчеркивая свою опытность и заявляя, что совершенно не понимают, из-за чего весь этот крик, так как Добродетель — всего лишь поселок, ничем от других не отличающийся.

— Ведут себя так, будто они родились в Имении или поблизости от него, — фыркала Дел, когда они сидели в девичьей палатке, занимаясь всякого рода шитьем и починкой. Эпл и Приска были где-то на территории лагеря, так что темница девушек казалась почти приятной. — Теперь они разглагольствуют, будто мы так напуганы, что нам нельзя показываться на людях, пока не начнутся танцы.

— Но нам ведь и незачем ходить в Имение до этого? — тихонько ответила Руша. — Ведь правда? — Они с Сарой Джун выглядели так, будто очень хотели, чтоб с ними согласились.