Павел Филатов - Город без имени

Дмитрий не хотел видить лица приговоренного. Знал, что если сейчас посмотрит, то потом долго еще не сможет избавиться от ночных кошмаров. Поэтому бросил лишь короткий взгляд вниз. Сделал короткий шажок вперед. Теперь голова преображенного находилась как раз под правой рукой.

Взвел курок пистолета.

- В соответствии с особой частью Уголовного Уложения, лицо, прошедшее преображении, подлежит смертной казни, немедленно сразу после его обнаружения. Сегодня, - Дмитрий назвал точную дату, и удивился каким безжизненным и неестественным стал его голос. - Казнь осуществляет, страж следователь Малинин Дмитрий Сергеевич, в присутствии двух свидетелей.

Все, теперь формальная сторона вопроса соблюдена.

Дмитрий крепко сжал рукоять пистолета в руке. Зажмурил глаза.

Палец мягко нажал на спусковой крючок. Грохот выстрела, в замкнутом пространстве квартиры, прозвучал как залп пушки. У стража заложило уши. Что мокрое плеснулось на штанину, но не было не сил не желания смотреть, что, же это такое. Еще один выстрел, и еще один. Дмитрий продолжал стрелять, а из глаз лились слезы, которые он так и не смог в себе удержать.

Едкий запах пороха щекотал нос. Малинин спрятал пистолет в кобуру, вытер глаза рукавом и, шатаясь, отошел в сторону. Без сил привалился, и сполз вниз по стене.

- Эй, вы, уроды, дайте закурить.

К стражу тут же подскачил Виталий и протянул уже раскуренную сигарету. Дмитрий с удовольствием затянулся, даже прекрыл глаза от немыслимого блаженства.

- Чего это с ним? - Малинин ткнул пальцем в сторону блюющего Пахи.

- Увидел, что ты с преображенным сделал, вот и не выдержала душа поэта.

- Что я с ним такого сделал? Подарил безболезненную смерть. Я хоть нормально попал?

- Нормально, клиент мертв. Все пули точно в яблочко, - Виталий привалился к стене рядом с Малининым и тоже закурил. - Лучше бы, ты пару раз промахнулся, честное слово. У тебя калибр крупный, там считай от лица ничего и не осталось. Большая, неровная дырка, с ошметками костей и кое-где торчащими волосками. Пипец просто. Как вспомню, самому дурно становится.

Дмитрий ничего не сказал, только еще глубже затянулся.

Посидели несколько минут, молча смоля. Паха пришел в себя окончательно, и блевать перестал. Только вот и смотреть в глаза Малинину не мог, отводил взгляд, будто в чем-то был виноват.

- Слушай, ты не поверишь, у меня сына как тебя зовут, Виталькой!

- Да ты что?

- Я тебе серьезно говорю. Вот такой пацан! - Дмитрий показал оттопыренный большой палец, как доказательство своих слов.

- И сколько ему?

- Тринадцать недавно исполнилось.

- Слушай, да он у тебя совсем взрослый уже!

- Ага.

- Дружище, ты просто выглядишь, значит молодо. Никогда бы не подумал, что у тебя может быть такой взрослый ребенок. Уже, наверное, по девкам бегает? - весело подмигнул Виталий.

- Черт его знает, он мне не рассказывает. Нет, еще, наверное. Если бы бегал, деньги постоянно просил. А он пока нет. Только на книжки стреляет.

- Ничего, вот начнет бегать, сам тогда будешь вспоминать эти времена, когда только на книжки деньги были нужны. Я это по себе знаю. Мы с Пашком тоже сначала по книжным магазинам бегали, занятия прогуливали. А вот потом, когда чуть подросли, на девок переключились, тут-то у нас родители и взвыли!

Виталий рассмеялся. Малинин тоже начал хохотать, да так, что ни как не мог остановиться. Понимал, что ничего смешного сказано не было, но не мог, ни как прекратить смеяться. С ним началась самая настоящая истерика.

Отсмеявшись, ребята вновь погрустнели.

- Ну и где подмога? - спросил Виталий, не понятно к кому обращаясь.

Действительно находится в комнате, рядом с трупом только что убитого тобой человека было, мучительно. Попытка отвлечься на постороннюю тему помогла, но теперь оба стража не знали, о чем еще можно поговорить.

Паха кое-как поднялся на ноги и, шатаясь, подошел к коллегам. Вид он имел самый, что ни на есть измученный. Опустился на пол, по другую сторону от Малинина.

- Ты, это, извини нас, - сказал он.

- За что?

- Ты прав был, мы нет. Кочевряжиться начали только по привычке. Это было дело, которое должны были сделать мы. Спасибо тебе, что справился сам. Мне трудно даже представить, что ты сейчас чувствуешь. Я бы, честно говоря, сам не смог этого сделать, а ты оказался настоящим мужиком.

- Дим, серьезно, спасибо тебе. Можешь подавать на нас рапорт, мы это заслужили, - присоединился к извинениям друга Виталий.

- Ладно, чего уж там! - как можно беспечней отмахнулся от них Малинин, хотя на душе кошки скребли. Чувствовал он себя погано донельзя.

- Мы теперь твои должники. Обращайся, если что.

- Непременно, если что-то случится, вы будете первыми, кому я позвоню! - язвительно сказал Дмитрий.

- Напрасно иронизируешь. Мы свои долги всегда возвращаем.

За стеной послышал грохот сапог. Опасения Дмитрия подтвердились, и лифт все же рухнул. Теперь только так вот, по лесенке и можно было передвигаться.

На самом деле было просто здорово, что приехало подкрепление. Труп увезут, и станет полегче. А уж если врачи еще чего ни будь, вколют, будет вообще замечательно.

Глава 7. Поминки.

Дмитрию было нестерпимо стыдно. Действительно, подоспела подмога, и, слава Богу, среди них оказались врачи. Но среди всей этой разношерстной группы, были так же коронеры, которые, первым делом, начали грузить труп на носилки. Одного случайно брошенного взгляда оказалось достаточно, чтобы, впервые в жизни, Малинин потерял сознание, как кисейная барышня. Ребята стражи развлекли ничего не значащей беседой, и все негативные эмоции спрятались на задворках сознания. Но страж увидел труп, и все те мысли и чувства, что Малинин пытался удержать в себе, разом всплыли и ударили как крепкий таран по крепостным воротам. И он тут же лишился чувств. Упал, как ни странно, удачно, даже ничего себе не отшиб. Благо и врачи оказались как нельзя, кстати, и почти сразу привели в сознание. Хотели даже в больницу отвезти, но страж отказался, посчитав, что два раза за неделю отправляться в гости к медикам будет несколько через, чур.

К подобному происшествию все отнеслись с пониманием и лишь сочувственно смотрели на пришедшего в себя стража. Пускай преображение и были достаточно привычной вещью, они были не настолько часты, чтобы стать обыденностью. Все понимали, что в любой момент могут оказаться на месте впечатлительного стража, поэтому, даже если у кого-то из вновь приехавших, и возникли ядовитые комментарии, они оставили их при себе.

Малинину было одинаково плевать как на сочувственные, так и на откровенно презрительные взгляды. Он чувствовал себя хреново и не собирался это от кого-то скрывать. Чего ради? Кому-то не нравится бледная рожа и затравленный взгляд? Так не смотри, или вообще уходи прочь, занимайся своими делами.