Кеннет Макси - Вторжение, которого не было

Публичная казнь Кернса и других заложников широко использовалась английской пропагандой. Лотиан обратил внимание на этот случай и сообщил о нем Рузвельту — как о примере того, чем оборачивается для любой страны германское нашествие.

Между тем ситуация на юго-востоке Англии продолжала ухудшаться. Мощь немецкой армии и скорость ее продвижения убедили английское командование в том, что если врага не уничтожить сейчас, он окончательно станет неуязвимым и тогда не поможет даже флот [400]. Беспомощность RAF стала очевидной для всех. ВВС Великобритании понесли слишком большие потери, пытаясь одновременно прикрывать с воздуха корабли и охранять свои аэродромы. “Люфтваффе” могли полностью переключиться на поддержку наземных операций. Транспортные самолеты спокойно перевозили запланированные 2000 тонн грузов в день [401].

В этой обстановке соединение “Н” покинуло Гибралтар. Господство в западной части Средиземного моря перешло к Италии. [402]

Премьер-министр Великобритании понял необходимость принятия тяжелых решений. Он согласился с Диллом, что ответственность за защиту нации лежит на армии, а силы RAF более нельзя принимать во внимание. Поэтому Невиллу было приказано прекратить борьбу за господство в воздухе и сосредоточить свои усилия на защите Лондона и содействии флоту.

Черчилль отозвал из Гибралтара соединение “Н”. Переговоры с американцами затягивались, и надеяться на скорое прибытие в Средиземноморье кораблей Западного патруля было бесполезно. Так что уход Соммервилла полностью развязывал руки итальянцам.

Паунд предупредил, что вмешательство соединения “Н” может не привести к желаемому результату, но его доводы были отклонены. Невилл же опасался того, что эскадрильи истребителей, которым было приказано отступить в глубь страны, не смогут прикрыть Лондон. Впрочем, через “Ультру” были получены сведения, что Гитлер запретил бомбить город.

Все усилия военных руководителей Великобритании отныне были направлены на укрепление “Линии Генерального штаба” зенитными и противотанковыми орудиями. Не считая флота и ВВС, эта линия оставалась единственной опорой англичан. [403]

Враг не оказывал более никакого сопротивления действиям “Люфтваффе”. С помощью воздушной разведки немцы собрали достаточно данных о последней оборонительной позиции, даже не приближаясь к ее аванпостам.

Их общий стратегический план состоял в расширении захваченного плацдарма на запад и прорыве к западным окраинам Лондона. Позднее предполагалось захватить центральные районы страны и поставить себе на службу промышленные предприятия южной и средней Англии. Но прежде всего надо было прорваться через “Линию Генерального штаба” [404].

По расчетам Буша, эта операция должна была занять неделю, если, конечно, удастся провести хорошо скоординированную атаку. Насколько он мог судить, англичане еще не закончили все свои приготовления. Когда 9-я танковая дивизия 19 июля [405]подошла к реке Медуэй, мосты были взорваны, а патрули, посланные через реку, попали под сильный обстрел. Тем не менее, разведчики смогли нащупать прорехи в линии обороны и доложили о возможности прорыва.

Буш верно предположил, что англичане ожидают от него “правильной осады”. По их мнению, немецкие войска должны были на широком фронте войти в соприкосновение с “Линией Генерального штаба”, выбрать для прорыва один или два сектора, сконцентрировать против них превосходящие силы и лишь затем нанести удар. Такой образ действий был обычной военной практикой. Именно поэтому Буш решил отказаться от данной схемы и прорвать оборонительную позицию малыми силами.

К этому времени немецкие авангарды начали выдвигаться за Кренбрук. Порт Рай еще не был захвачен, но, когда он будет взят, это не принесет немцам большой пользы, Седьмой корпус не мог присоединиться к 16-й армии за один день, но 35-я пехотная дивизия уже высаживалась в Менстоуне (и частично в Детлинге, прямо под носом у врага), поэтому оказалось возможным с ходу прорвать “Линию Генерального штаба”. В мае Буш скептически отнесся к предложению Гудериана осуществить подобную операцию на Маасе и даже какое-то время гордился тем, что осудил “эту авантюру”. Теперь же он старался подражать “шедевру воинского мастерства и неожиданности”.

Именно неожиданность, связанная с обманом противника, была главной составляющей плана Буша. Командующий 16-й армией стремился не только утаить от Айронсайда направление главного удара, но и заставить его полностью довериться ложным сведениям о “неизбежной немецкой атаке в районе Бесингстоука”. Чтобы отвлечь внимание бесчисленных информаторов среди враждебного населения, Буш решил не вводить войска в окрестности Мэдстоуна. Он укрыл танки немного западнее, чтобы создать иллюзию подготовки к атаке Ротхема. Буш охотно бы начал наступление уже 20 июля, но к этому времени 35-я дивизия не успевала выйти на позиции. Поэтому он согласился подождать один день, тем более что 21-го числа ожидалось прибытие 7-й танковой дивизии. Неожиданный маневр этим подвижным соединением, без сомнения, запутает противника! [406]

Если бы в июле 1940 года британская армия была подготовлена к быстрым и активным действиям, она легко бы разбила немцев. К 21 июля можно было укрепить “Линию Генерального штаба” пехотными дивизиями, стянуть к ней до 80 процентов полевой артиллерии и, по крайней мере, пятьдесят противотанковых орудий (что составляло четверть всех существующих [407]). Увы, англичане всегда запаздывали. Сражение застало пехотные дивизии в движении.

Лишь 2-я бронетанковая дивизия была готова к бою. В ее состав входили слабые легкие танки, несколько тяжелых танков, оставшихся от 1-й бронетанковой дивизии, и новые танки “валлентайн” из 7-го полка, срочно доставленные из Шотландии.

Пауза, сделанная Бушем перед нападением на Мэдстоун, дала англичанам неоценимую передышку, а приближение кораблей Соммервилла встревожило Редера. Однако немецкая армия продолжала расширять плацдарм — как по фронту, овладевая новыми и новыми пунктами на побережье, так и в глубину. Уже становилось очевидным, что присутствие соединения “Н” в Па-де-Кале не поможет ни вытеснить врага с английской территории, ни помешать ему атаковать “Линию Генерального штаба”. Самым пугающим было продвижение немецких патрулей на запад от реки Медуэй у Гиллингхема до Севеноукса и Гастингса. Немецкая армия казалась огромной и неуязвимой.

На совещании 19 июля Гитлер и Геринг находились в состоянии эйфории. Они решили, что настало время подорвать сопротивление Британии жестоким террором и мощным психологическим давлением. Министру пропаганды Рейха, доктору Геббельсу, было приказано передать по радио “обращение к разуму” англичан и [408]призвать их в интересах мирного населения “закончить неравную борьбу”. Иоахиму фон Риббентропу предписывалось подготовить мирные предложения и через нейтральные страны передать их правительству Великобритании. Тем временем “Люфтваффе” и вермахт, при поддержке абвера, должны были еще раз подчеркнуть всю беспомощность правительства Черчилля защитить хотя бы Лондон.