Андрей Бондаренко - Звонкий ветер странствий

– Господин командор! – вывел его из скорбной задумчивости чей-то взволнованный голос. – Видите, из того белого буруна поднимается человеческая рука?

– Править туда! – приказал Егор. – Подойти к самому рифу! Дальше придётся лезть за борт…

Через десять-двенадцать минут на борт шлюпки был доставлен адмирал Лаудруп, израненный во многих местах.

– Данилыч! – по-русски прохрипел Людвиг, с трудом шевеля запёкшимися губами, на которых пузырилась кровавая пена. – Спаси Гертруду и Томаса! Их живыми забирали в пирогу… Мы дрались, как могли. Потом меня сбросили за борт… Ослабел я от полученных ран, ничего не мог поделать… Лежал в этих белых бурунах и наблюдал, как моих жену и сына, крепко связанных по рукам и ногам, загружали в самую длинную пирогу… Данилыч, ради Бога, спаси Гертруду и Томаса! Прошу тебя…

Неожиданно Людвиг поперхнулся и, не закончив фразы, безвольно откинулся назад. Его глаза медленно закрылись, по подбородку резво потекла тоненькая струйка крови – вперемешку со светло-зелёной слюной. Егор торопливо приложил ухо к широкой груди датчанина.

«Стучит, сердечко, стучит!», – успокаивающе заверил чуткий внутренний голос. – «А, вот, крови адмирал Лаудруп, судя по всему, потерял очень и очень много…».

– Васильев, быстро рви свою рубаху на бинты! – приказал Егор. – Будем перевязывать адмирала… Так, братцы мои, старательно и усердно гребём к «Артуру»! Сильно так гребём, но слаженно и плавно, чтобы раненого адмирала не тревожить лишний раз…

Ран у Людвига Лаудрупа обнаружилось целых пять. Из левого плеча торчало криво-обломанное древко туземной стрелы. Правое бедро было рассечено безжалостным рубящим ударом какого-то острого клинка, скорее всего, длинного и широкого ножа. В правой половине груди датчанина зияли две рваные раны, очевидно, следы от ударов-уколов коротким копьём. Да и голова адмирала была сильно разбита, возможно, об острые камни рифа при падении с борта бригантины.

«Да, плохи дела у Людвига!», – поделился первыми впечатлениями внутренний голос. – «Остаётся только уповать на высокое врачебное искусство нашей разносторонне-развитой Александры Ивановны. Будем надеяться, что покойный доктор Карл Жабо обучил её, всё же, чему-нибудь стоящему…».

Узкие полоски ткани, получившиеся из холщовой рубахи-робы сержанта Васильева, закончились очень быстро, пришлось Егору пожертвовать и своей льняной рубашкой – с кружевным воротником и кружевными же манжетами.

«Как же, высокородному господину командору пышные кружева положены по его высокой должности!», – невесело хохотнул внутренний голос. – «Вот, наша Александра Ивановна гневаться будет на это, не приведи Бог…».

Впрочем, льняных полос – с редкими кружевными включениями – тоже не хватило, пришлось позаимствовать очередную рубаху у ближайшего гребца…

Для нужд раненого адмирала Сашенция, никого не спрашивая, оборудовала под больничную палату каюту Емельяна Тихого, пользуясь тем обстоятельством, что шкипер отправился во второй рейс за свежей питьевой водой. Она аккуратно выставила все вещи Тихого за дверь каюты и густо заставила прикроватную тумбочку различными пузырьками, баночками и склянками с целебными мазями, порошками и настойками. Потом, когда Лаудруп, всё также пребывающий в бессознательном состоянии, был осторожно и бережно уложен на узкую капитанскую койку, Санька безапелляционно выпроводила всех праздных зрителей вон, крепко прикрыла дверь и единолично приступила к лечебным процедурам, велев горничной Лушке быть поблизости.

В ожидании любых новостей (и о здоровье раненого адмирала Лаудрупа и, вообще, о текущей обстановке) Егор отправился на капитанский помост, прихватив с собой сержанта Васильева. Оглядев в подзорную трубу устье неизвестной реки, и убедившись, что на четыре шлюпки (две с «Артура», две с «Буйвола»), занятые заготовкой пресной воды, никто пока не собирается нападать, он в упор уставился на двухметрового, широкоплечего, краснощёкого и до неприличия кудрявого сержанта, замершего рядом с ним по стойке «смирно». После короткой паузы Егор усмехнулся по-доброму:

– Вольно, Дмитрий! Расслабься… Я, ведь, уже давно присматриваюсь к тебе. Понимаешь, Илья Солев погиб, подполковник Фрол Иванов остался в Аргентине, теперь, вот, и адмирал Лаудруп…надолго выбыл из строя… Короче говоря, не хватает доверенных, шустрых и надёжных людей. Только, что и остался – подполковник Иван Ухов. Маловато будет, если говорить откровенно… Ну, сержант Дмитрий Васильев, хочешь стать – доверенным лицом? Понятное дело, что материальные блага и звания тоже подразумеваются – со временем, конечно же…

– Дык, Александр Данилович, милостивец, – начал заикаться и откровенно мямлить ошалевший от неожиданности сержант. – Мы же – завсегда рады… Тем более что и подполковник Ухов при вас начинал тоже с простого сержанта. Как же, известная история… Уж, я расстараюсь, докажу, заслужу, из кожи вылезу…

– Ну, из кожи вылезать, пока не стоит! Я имею в виду – без моего отдельного и строгого приказа, – для затравки пошутил Егор и тут же перешёл на серьёзный тон: – Как ты, Дмитрий, отнесёшься к предложению – поучаствовать в рейде по спасению Гертруды и Томаса Лаудрупов? Я бы мог и по-простому приказать, но это, соратник, совсем ни то… Понимаешь меня? Во-первых, дело предстоит – более чем опасное. Тащить на него людей насильно – ни самый правильный вариант. А, во-вторых, очень важно, чтобы ты сам захотел нам помочь.… Ну, так как? Составишь компанию? Я, впрочем, не тороплю, можешь немного подумать. Минут пять-семь, не дольше… Почему не идём на прямой штурм большими силами? Может, потом и пойдём. Но только – когда мадам Гертруда и её сын Томас будут в полной безопасности…

Долго думать сержант Васильев не стал, и уже через пять-семь секунд, позабыв о недавнем смущении, спросил – насквозь деловым и заинтересованным тоном:

– А кто ещё пойдёт в этот рейд?

«Похоже, братец, ты сделал правильный выбор!», – одобрил внутренний голос. – «Правильный парнишка – этот Дмитрий Васильев, основательный и несуетливый…».

– Я, конечно же, пойду, потом Иван Ухов и ещё один молодой человек, который у подполковника Ухова ходит в денщиках. Извини, запамятовал, как его зовут, – ответил Егор, заинтересованно посматривая на сержанта.

– Так это, наверное, Антипка Ерохин! Отличный мужик, хваткий, очень большой мастер управляться с плотницким топором. Он же, Александр Данилович, из ваших крепостных будет. Они, мужики крепостные, то есть, тогда на Васильевском острове достраивали вашу усадьбу, а мы, солдатики, присматривали, чтобы они не учудили чего, в бега не бросились бы. Ну, ежели оно так, то и я – со всем удовольствием – пойду с вами. Не, всё по-честному… Что же, все люди достойные, уважаемые. С такими и помереть – за компанию – не зазорно будет… Тьфу-тьфу-тьфу! Извините, я подойду к перилам? Надо срочно постучать по дереву…