Вадим Давыдов - Всем смертям назло

— Зачем?

— Посылку Гитлеру послать, — усмехнулся Гурьев. — От восторженных поклонниц, с рейтузами.

— Ты и без бомбы можешь.

— Нет. Не во мне дело. Надо, чтобы все эти бредни нацистские провалились вместе с Гитлером – прямо в ад. С дымом, с грохотом, с разверзшейся землёй. Чтоб никому неповадно было больше – ни немцам, ни всем остальным. Никому, никогда. И – граница по Одре и Нисе. Тогда – мир на тысячу лет. А иначе – снова война.

— Я по тебе вижу – всё равно сомневаешься. Ведь не можем мы первые. Не можем.

— Ещё как сомневаюсь, — Гурьев прищурился. — Ещё как. Не можем, ты прав, Иосиф Виссарионович, совершенно. Нам нужны союзники. И не на день, не на два. Технологии – все там. Ну, почти все.

— Почему так? Знаешь? Почему мы обезьянничаем только?

— Там очень давно уже это случилось – техническая революция. Сто лет назад. Уже процесс вошёл в стадию самоподдержки. Как солнце – горит, не сгорает. А у нас – только начинается. Надо через этап перепрыгнуть. Правильно Андрей сказал – вычислительные машины, вычислительная техника. Дадим этому делу государственный импульс, настоящий, а не «разрешите доложить» – будем такими, что никто нас не сомнёт. Нам бы ночь простоять да день продержаться. Если до пятнадцатого июня дотянем – считай, Иосиф Виссарионович, ещё год мы с тобой для всего нашего проекта выиграли. А год – это много. Это очень много. Только бы он у нас был, этот год.

— Протянем? А?

— Не знаю, — зло, без всякой игры, сказал Гурьев. — Не знаю, Иосиф Виссарионович. Плохие очень цифры я из Лондона получил.

— Эта привезла? Твоя?

— И она тоже. Кстати, у неё имя есть. Рэйчел. Послушай, Иосиф Виссарионович, давай мы, действительно, подумаем об этом завтра. Сейчас надо решить, как мы с наследником дальше работаем.

— Умница какой, — покачал головой Сталин. — Молодец. Про машины знает, про аппарат, про номенклатуру – совсем, как Сталин, рассуждает, правильно, чётко – просто молодец. По-русски говорит – вообще никакого акцента нет. А взрослый, — девятнадцать лет, мальчик совсем, а такой взрослый. Умный. Смелый. И ведь без отца вырос – совсем без отца. Волшебник ты, Яков Кириллович. Настоящий волшебник.

— Да хватит меня елеем заливать, — поморщился Гурьев. — Делал, что мог. Для себя ведь старался.

— Придумай, как это всё называться будет. Напишем решение, через Политбюро проведём. С Городецким – проведём. Городецкий этих тоже ненавидит. Думаешь, Сталин не знает? Сталин знает, знает. Это хорошо. Очень хорошо. И спрячь, спрячь как следует. Пусть любят, живут, детей пускай рожают – хочу внуков увидеть, таких вот, внуков, посмотреть.

— Признал, — улыбнулся Гурьев.

Признал, понял он. Признал. Ещё бы – химия. Наука. Наука – всему голова. А прежде всего – наука наук: химия. Даже Сталин против химии – ничто. Овладеем наукой, химию себе подчиним – действительно будем, как боги. Как боги? Да зачем же, улыбнулся про себя Гурьев. Ни к чему это нам. Ведь мы – люди? Значит, главное – оставаться людьми.

Роди мне племянников, дивушко, подумал он. Чтобы и в самом деле: Царскому Роду – не бывать переводу. А мы сделаем всё остальное.

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие «…».

Газета «Правда» 23 июня 1941 года

Историческая роль коммунистического Интернационала «…» состояла в том, что он «…» содействовал сплочению в ряде стран авангарда передовых рабочих в подлинные рабочие партии, помогал им мобилизовать массы трудящихся для защиты своих экономических и политических интересов, для борьбы против фашизма и нацизма, для поддержания Советского Союза, как главной опоры международного рабочего и социалистического движения.

Исходя из вышеизложенных соображений и учитывая рост и политическую зрелость рабочих партий, «…» Президиум Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала, не имея возможности в условиях мировой войны созвать конгресс Коммунистического Интернационала, позволяет себе внести на утверждение секций Коммунистического Интернационала следующее предложение:

Коммунистический Интернационал «…» распустить, освободив секции Коммунистического Интернационала от обязанностей вытекающих из устава и решений Конгрессов Коммунистического Интернационала. «…»

Газета «Пари Миди», Франция . Новое изобретение Сталина может обмануть лишь тех, кто хочет быть обманутым. «…» Англичане и американцы предложили Сталину совершить этот обманный маневр, на который красный диктатор сразу согласился. За лже-отречение от Коминтерна англо-американцы предоставляют Сталину свободу действий в Европе «…».

Правительство Японии и Император Японии с изумлением и тревогой следят за продвижением германских военных сил вглубь территории СССР. В этот тяжёлый для СССР час Япония заявляет, что будет строго и неукоснительно придерживаться духа и буквы Договора о ненападении и Договора о взаимной торговле, заключённого в Москве между Императорским Правительством и Правительством СССР. «…»

Правительство Японии заявляет о том, что будет придерживаться строгого нейтралитета в конфликте между Германией и СССР. Правительство Японии также считает своим долгом выразить свою глубочайшую обеспокоенность и крайнее недоумение позицией правительства Германии. «…»

В связи с последними сведениями о самороспуске Международного Коммунистического Интернационала (Коминтерна), Императорское Правительство не считает более необходимым для Японии нести обязательства по так называемому «Антикоминтерновскому Пакту», заключённому между правительствами Японии и Германии в 1937 году. «…»

Гурьев выпустил руку Сталина из своей, осторожно укрыл тонким серым одеялом до подбородка. Сталин, коротко взглянув на него, чуть заметно кивнул и закрыл глаза, повернул лицо к стене. Несколько секунд лежал так, потом проговорил едва слышно, не поднимая век:

— Вставать надо. Работа не ждёт.

— Не ждёт, — согласился Гурьев. — Но вставать нельзя. Хотя бы день – надо полежать.