Глеб Исаев - Истребитель

И уже в воздухе заметил, как бегут к нему фигуры в белых фартуках, что лишь недавно изображали ссору.

"Ах, ты…" — пронзило запоздалое понимание, что его обманули, как мальчишку. Павел вскочил на ноги и приготовился встретить бандитов.

А в руке первого из набегающих блеснул ствол. И, судя по всему, тот уже был готов применить оружие. Пистолет в руке его начал подниматься, но делал это мужик медленно, словно танцуя диковинный полонез. Казалось, время замерло. Зловещая гримаса растянула губы противника, обнажая ровные, слишком ровные для вокзального обитателя, зубы. Павел, не дожидаясь завершения фигуры, рванулся к нему и, словно пробивая свободный, врезал врагу в самое уязвимое место. Но реакции на удар не последовало. Только изумление, вызванное его движением, начало появляться в глазах лже-грузчика.

"А, хрен с тобой", — не стал задерживаться на нем летчик. Два скользящих шага, и вот уже следующий бегун получил свое.

"Не покалечить бы", — запоздало пожалел Паша беднягу. Вырубить ползущих, как черепахи, бандюганов оказалось парой пустяков, а если точнее, — двух ударов сапога. И только тут Павел заметил, как падает из ослабшей руки главаря пистолет.

"Готовы, теперь я с этой… разберусь", — истребитель крутанул головой, ища взглядом обидчицу.

Девчонка, чрезвычайно комичная в бесформенном пальтугане, застыла в прежней позе. Серьезно сжатые губы, взлохмаченные волосы, и, вот что странно, глаза точь-в-точь как у той… Паша, уже готовый отвесить ей хорошую затрещину, сдержал руку и ограничился тем, что только выдернул из замерших пальцев ствол. И вдруг, следуя порыву, поцеловал провокаторшу в щеку. В тот же миг наваждение исчезло. Упал на колени старшой, задергались от боли остальные. Ожила и девчонка, увидев Пашино лицо рядом со своим, автоматически выжала отсутствующий курок виртуального пистолета.

"Хорошенькое дело", — изумился он. Впрочем, хохмил летчик скорее от внутреннего восторга, вызванного властью над временем.

"Однако, дело есть дело", — вщелкнул обойму и передернул затвор.

— Не двигаться. Стреляю без предупреждения. Эй. Кто-нибудь, вызовите милицию, — распорядился Говоров зевакам.

Никто и не собирался продолжить атаку. Громилы лежали на земле и баюкали пораженные органы.

Девица начала приходить в себя. Рука ее ткнулась в карман пальто. Но, заметив укоризненный взгляд летчика, а скорее нацеленный пистолету, замерла.

— Сам бросай оружие, — неожиданно скомандовала она звонким голосом.

Паша, которого комизм ситуации начал забавлять, фыркнул и выговорил обманщице: — А если нет, то что? Бандитка. Ни стыда, ни совести, вот сдам тебя милиции, будешь знать.

Впрочем, для себя он уже решил, что никакой милиции девчонку не выдаст: "Бог с ней. Мужиков — да, это святое дело. Хотя, судя по тому, как они себя чувствуют, свое тоже получили".

"Ну, это… ты брось… Толстовец, тоже. — приструнил он себя. — А окажись на моем месте другой? Они, эти паразиты, его уже до трусов бы раздели. Сдаем. Все".

Наконец послышалась заливистая трель свистка.

К месту событий, придерживая стукающие по бокам сумки с противогазами, бежали милиционеры. Револьверы, которыми они размахивали, делали их похожими на идущих в атаку белогвардейцев. Павел отряхнул куртку и убрал пистолет.

— Бандиты, пытались меня ограбить, — доложил он, указывая на живописную группу. А перед этим избили вот эту гражданочку, — не моргнув глазом, кивнул Павел в сторону девчонки.

А та, уловив момент, сунула руку за пазуху и выдернула красновато-бордовую книжечку.

— Отставить, НКВД, мы выполняем служебное задание, — срывая голос, прокричала забияка.

"Опа, — Говоров расстроенно уставился на ряженых. — Вот это попал…"

Милиционеры, услыхав волшебные слова, замерли, старшина почтительно заглянул в предъявленный документ и козырнул.

— Виноват, не разобрали… — служака замялся, не зная, что делать дальше.

Почувствовав себя увереннее, сотрудница непростого ведомства поднялась и приказала летчику: — Сдайте оружие, вы арестованы.

Павел вздохнул и протянул ей рукоять: — Пожалуйста.

И в момент, когда представительница власти потянула оружие к себе, негромко произнес, подзуживаемый непонятным бесом:

— А не боишься, вдруг снова отберу?..

Странное дело. Но НКВДШница вздрогнула и залилась краской. Так отчаянно, что ему стало неловко.

И тут из-за привокзального буфета, мигая фарами, вылетела легковая машина. Печально известный в народе "черный ворон" замер возле самого места стычки, дверь авто распахнулась. Из темноты салона появился начищенный до зеркального блеска сапог, а через мгновение на свет выбрался и его обладатель. Офицер, с майорскими шпалами в петлицах.

— Хороши, — с веселой усмешкой осмотрел он поднимающихся с земли сотрудников.

— И это лучшие… Орлы… Хорошо, хоть Катенька не посрамила… А то уже не знаю, что и думать.

Он повернулся к летчику: — А ты, что творишь?

— Я так людей не напасусь, если каждый их будет по… лупить, — вроде и сердито, но с непонятной усмешкой закончил руководитель. — Ладно, садись, проедемся, — кивнул он на машину.

"Умеют, паразиты", — восхитился Павел способностью сотрудника органов расположить к себе. Открытое лицо майора никак не вязалось с грозной аббревиатурой его службы.

— Катя, верни лейтенанту оружие. Раз уж взять не смогли, теперь что толку отбирать.

Девчонка потупилась и сунула пистолет Говорову.

Павел, сдерживая изумление, забрал ствол и полез в машину.

— А вы, ребятки, ножками, — остановил майор сконфуженных сотрудников. — И фартучки назад верните… Людям работать нужно, а они тут игрушки затеяли… — пробурчал офицер, садясь рядом с Говоровым.

Хлопнула дверца, и машина, рыкнув двигателем, поползла к выезду с привокзальной площади.

Прервав недолгую паузу, новый персонаж снял фуражку и пригладил роскошный «политический» зачес.

— Давай знакомиться, — протянул он ладонь. — Звать меня Семенов Иван Пантелеевич. А ты, как понимаю, Говоров, Павел; как тебя по отчеству?

— Тимофеевич… — Паше не осталось ничего другого, как пожать руку. Надо сказать этот майор, или как там, в госбезопасности, понравился. Да и Катя…

— Слушай, как это ты всех ребят уложить умудрился? — совсем по-свойски задал вопрос Иван Пантелеевич.

Однако свойскость эта насторожила. — Сам не знаю, повезло, наверное, — неопределенно ответил Павел, дернув плечами.

— Да? Ну, это я сам разберусь, — тем же легкомысленным тоном подвел черту под обсуждением Смирнов.

И Говоров поверил: "Этот разберется". Чувствовалась в майоре некая, скрытая до поры, сила. Ему невольно хотелось подчиниться. Выполнить просьбу, оказать помощь.