Филипп Станиславский - Шёл четвёртый день войны

Танкисты невозмутимо попихкувалы дымом своих "биломорин" и презрительно сплевывали на землю. Когда колонна "Студер" прошла, башнер, откашлявшись, с надрывом, как древний старик, прохрипел:

- Интересно, мы когда-нибудь поедем?

- А куда торопиться? - В ответ поинтересовался Пахомов.

- Наш командир мудр, как змий. - Одобрительно сказал механик.

Обед заряжающий принес в термосе. Разливая черпаком-"розводягою" густой гороховый суп с мясом, сообщил, что к вечеру бригада - или по крайней мере только их первый батальон, - отправятся на ту сторону. Ему не поверили и Маслов обиделся:

- Кухня уже свернулась и ушла на ту сторону. А значит, следом за чмошникамы и мы тронемся. Вон, выдавшего вместе и обед, и ужин. - Привел убойную довод для подтверждения своих слов.

Но они даже успели выспаться после обеда, а команды двигаться все не было.

Начало смеркаться, когда наконец бригада двинулась вперед.

- Заводы! - На все голоса неслось вдоль колонны.

Колонна затрещала, захлопала выстрелами из выхлопных труб, огорнулася густым сизым и душным дымом. Более полутора сотен БТ-7, набирая скорость мчались вперед, к границе. Первый и второй батальоны бригады имели на вооружении танки БТ-7М с новыми дизельными двигателями В-2, а в третьем - Пятьдесят четыре БТ-7А2 со старыми надежными карбюраторными М-17. Зато машины третьего батальона были вооружены новыми Грабинский Ф-34 - дальнобойными сімдесятишестиміліметровими пушками, а первый и второй - обычными сорокапъятками и тремя пулеметами ДТ: спаренным с пушкой, кормовым в нише башни и зенитным. Правда, против самолетов зенитный ДТ - слабая защита, зато незаменим во время боя в городе, с него одно удовольствие бить по верхним этажам зданий. Только смотри по сторонам и никакая сволочь сверху не бросит бутылку с зажигательной смесью. Бригада на учениях отработала это хорошо.

А позади танковой колонны на несколько километров вытянулась длиннющая змея ТЭБ - тылового эшелона бригады - более, чем четыре с половиной сотни колесных машин с топливом, маслом, запчастями, снарядами, продовольствием, ремонтниками, оружейниками, поварами, писарями и другой тыловой братией.

И перед самым рубежом вновь задержка. Пограничники в зеленых фуражках развели в стороны заграждения из колючей проволоки, о чем долго говорили с командованием бригады - Валерий видел в бинокль, как там все махали руками в разные стороны - и, вот наконец она, долгожданная "заграница"! Хотя нет, была "заграница", а теперь и навсегда это уже наша, советская земля ...

... Здесь прошли танки или тяжелые тягачи с пушками. Машин десять-пятнадцать, не больше, а узкая грейдерным дорога уже разбита вдребезги, она исчезла, остались две метровые ямы, прорытые в сухой земле.

Танк Пахомова последний в ротной колонне. Его рота идет первой. Сразу за ним "бетешка" командира второй роты, она метрах в двадцати, сипит перемолотую другими танками в мелкую пыль землю из блестящих лент гусениц. Вверх-вниз качается короткий ствол пушки-сорокапятки, под ним, в черной глубине люка видно белое от напряжения лицо механика-водителя. Сверху, над башней, так же, как и в машине Пахомова выдвинулись две фигуры - командир танка и башнер-заряжающий, они смотрят вперед, в стороны и назад. Здесь смотреть нужно всем - они уже не дома. Вообще, в танковых войсках закон: хочешь жить - крути по сторонам головой, потому и смотрят Валерий с Масловым вперед-в стороны-назад, механик ведет машину, ему не к наблюдению. Темнеет, но свет включать не разрешается, противник рядом. Бригада идет с погашенными фарами, только это также привычное - в последнее время только так и ходили ночью. Правда, среди танкистов ходят упорные слухи, что уже разработали специальные приборы для вождения танка ночью, смотришь в окуляр и все видно, как днем. Особенно много на эту тему болтает механик, оно и понятно: что кому болит, тот о том и Терендий. Но Валера Пахомов не очень таким слухам верит.

Батальон прошел пограничную полосу и, пройдя километр, остановился. Впереди между двумя невысокими холмами лежало широкое поле со скирдами соломы. В седловине виднелись красные крыши, церковь с двумя невысокими колокольнями и три-четыре беленькие аккуратные домики первые освобожденные села. Перед селом по всему полю чернели танки, похожие издали на горбатых жуков.

- Наши? - Спросил башнер.

- Кажется. - Неуверенно ответил Пахомов.

- А чего стоят? Где бинокль? - И заряжающий полез внутрь танка за биноклем.

- Точно, наши. Тридцатьчетвёркы. - Бормотал он, подогнал очки по глазам и долго водил биноклем по полю. Потом сунул бинокль Валерию. - Смотри!

Валерий долго не мог оторваться. Закопчены корпуса, разорванные гусеницы, оторванные катки. Не одни только тридцатьчетверки были на этом скорбно поле, он, три мастодонты Т-35. Но эти на мины напоролись, сразу видно. Стоят набекрень, тележки опорных катков валяются метрах в пяти-семи от машин. Точно, напоролись на минное поле, вот их и разбило. И пожар - обычное дело при минном подрыве, ну а потом взорвались боеприпасы. Башни двух Т-35 лежат неподалеку, одна похожа на каску, а он с земли торчит казенник пушки, а вон йще ... Сержант долго всматривался в темное пятно, а потом догадался, из это опорный тележку с куском борту. Поле было густо зрите воронками от снарядных взрывов.

- Четырёх в клочья разнесло. - Сказал Пахомов.

- Двадцать восемь штук - как корова языком слизала. Йо-ма-йо! Половину батальона сожгли. - Мрачно подтвердил заряжающий. - Сунулся не зная броду ... Прямо на мины. А тридцатьчетвёркы, что за ними шли, развернулись атаковать вон ту деревню. Эти уже в засаду попали. В борта били.

- Чего стали? - Механик ловко вылез из своей норы, ухватившись за короткий ствол пушки.

- Танки побитые.

- Чьи?

- Наши.

Механик взял бинокль и долго смотрел в поле.

- Подпустилы поближе, а потом в упор ударили ...

Отрицать механику не стали. Какое это теперь имеет значение, как были уничтожены эти танки. Сколько еще таких сожженных танков увеличится на каком другом поле. Каждый невольно подумал о себе. И следующие дни. И что завтра будет с каждым из них.

- Это, наверное, о них говорили утром на кухне. - Наконец нарушил молчание заряжающий. - Да чего остановились-то? Ехать надо! А то достоимся на свою голову!

- Не ори! Разорался! - Мрачно бросил сержант. - И куда ехать? Эти вон двигались, не зная броду ...

Колонна снова двинулась. Тельнов скользнул вниз, на свое место. Танки, проскочив поле, полезли на холм. Пахомов и башнер не отрывали глаз от черных мрачных коробок. Несколько еще коптилы: пахло горелой резиной, горячим железом и гарью мясом. По всему полю лежали солдаты в гимнастерках защитного цвета, долой изрытым осколками. И пока танки карабкались вверх, командир заряжающим оглядывались назад, на этом поле смерти. И оглядывались тех пор, пока оно не скрылось за лесопосадкой.