Роберт Ферриньо - Молитва по ассасину

— Надеюсь, ваши сыновья оправдали ваше доверие, в отличие от меня.

— Вы слишком скромны.

Ракким заметил изменение в голосе.

— Ваши сыновья вас разочаровали?

Старейший поправил манжеты.

— К счастью, у меня их много.

— Боюсь, вам понадобятся все до последнего.

Старик никак не отреагировал на угрозу.

— Ракким, вы верите в Создателя? Такого, который активно интересуется происходящим в мире? И щедро вознаграждает за поклонение и послушание?

— Думаю, у него хватает других забот.

— Я тоже так думал, пока был молодым. По крайней мере, надеялся на то, что у него есть дела поважнее. И что он не обратит внимания на то, чем занимаюсь я. — Старейший сложил руки на груди. — Вы не лишились веры, просто перевели ее в неправильное русло. У Всевышнего большие планы на вас. Именно поэтому вы находитесь здесь и сейчас. Именно поэтому вы не погибли от пуль полицейских. Именно поэтому я приказал Дарвину доставить вас сюда и поручил заботу о вас лучшим врачам. Мы оба — избранники Аллаха. Нам предстоит совершить великие деяния. Это благословение, но одновременно и огромное бремя. — Он внимательно посмотрел на Раккима глубоко посаженными глазами. — Некоторые считают меня порождением Иблиса, некоторые называют Махди, а я — просто мусульманин. Как и вы. Мы — братья. А братья не должны воевать друг с другом.

Ракким подошел ближе.

— Слишком поздно.

Старейший стоял у перил. Над ним лишь сияли звезды, а под ним темнела твердая бетонная мостовая.

— Да… не потребуется особых усилий, чтобы сбросить меня вниз.

— Не потребуется вообще никаких усилий. Почему вы не пригласили Дарвина разделить с нами компанию?

— Дарвин никогда не имел сюда доступа… — Поднимался ветер. Старейший развернулся спиной к перилам. — Кроме того, вы слишком умны и понимаете, что случится с Сарой, если хоть волос упадет с моей головы.

— Понимаю… тем не менее искушение велико.

Старик никак не отреагировал на его слова.

— Дарвин сказал, что вернул вам нож. Отличный клинок. Говорят, что опаснее фидаина только фидаин со своим ножом, тем не менее я всегда полагал, что вас немного переоценивают. Образ непобедимых воинов ислама был необходим раньше, однако, несмотря на обучение и генетические коктейли, вы всего лишь люди. Я, конечно, имею в виду фидаинов, входящих в состав боевых батальонов. Переворот в Гане? Массовые убийства мусульман в Рио? Русская видеосеть, перенесенная по воздуху в Квебек? Пошлите фидаинов! — Он погрозил Раккиму пальцем. — Вы, однако, лошадь другой масти. Вы и Дарвин.

— Вы не правы, сравнивая меня с ним. Думаю, вам редко доводится совершать подобные ошибки. Впрочем, обычно хватает и одной, если она серьезная. — Вертолеты, похожие на стрекоз, кружили по небу. — Бомба, не сработавшая в Китае, — серьезная ошибка. Серьезней не бывает.

Неоновые огни отражались в глазах Старейшего.

— Она находится не в Китае.

Ракким уставился на него.

Взгляд старика оставался спокойным, как утренний дым.

— Четвертая бомба была заложена в Южно-Китайском море, недалеко от побережья Хайнаня. Да-да, из-за принятого мной неверного решения. Однако вы удивлены.

— Я полагал… что вы станете все отрицать.

— Между нами не должно быть секретов. Я готов сделать первый шаг. Потому и позволил вам свободно перемещаться по городу, без ограничений или сопровождающих. Рабов у меня достаточно. Не хватает свободных.

— Да, конечно.

— Я предполагал, что у вас возникнут сомнения. Они пройдут, как пройдет все остальное. — Старейший прикрыл глаза, словно от приступа боли. — Мне следовало заложить четвертую бомбу под Ватикан, как предлагал старший сын Касим. Взрыв неминуемо настроил бы католиков против евреев… а Касим стоял бы сейчас рядом со мной вместо вас. — Он покачал головой. — Касим был старшим сыном последней жены, которую я действительно любил. Лучший из курса в Массачусетском технологическом. Гениальный мальчик, ученый и воин. Касим хотел взорвать бомбу под собором Святого Петра, но меня в то время беспокоило постоянно возрастающее экономическое могущество Китая. Я указал на Шанхай, и он повиновался. Теперь он мертв. — Свежий ветер трепал седые волосы. — Так же задувало и на море, когда перевернулась их рыбацкая лодка. Выжил только Сафар Абдулла, переправлявший стержни, а он и так уже находился при смерти. — Старик привалился к перилам. — Очевидно, Аллах решил преподать мне урок смирения.

— В тот день вы убили по крайней мере двадцать миллионов человек. Не слишком ли поздно для чертова урока смирения? — Ракким заметил, как дрогнули губы Старейшего: богохульство его явно оскорбило.

— Я сделал все, что было необходимо для защиты веры. Для распространения веры. Так сказано в Священном Коране…

— Двадцать миллионов…

— Они погибли ради восстановления Халифата, как и описано в пророчестве. Правоверные, погибшие в Мекке, уже находятся в раю. Другие… горят в аду.

Ракким заставил себя успокоиться. «С криком выигрывают бой. Войну выигрывают молча». Так учил Рыжебородый.

— Если бомба находится на дне океана, вам нечего бояться. Зачем Дарвину было убивать Мириам Уоррик? И какой смысл в смерти Фатимы, дочери Сафара Абдуллы? Чего вы опасаетесь?

— Того, что не хватит времени, — ответил Старейший. — Противостояние Рыжебородому уже стоило мне двадцати пяти лет жизни. Так много времени понадобилось мне, чтобы расставить на доске все фигуры. Аллах благоволит терпеливым, но, возможно, у меня не найдется еще четверти века.

— Если нет доказательств…

— Рыжебородому не нужны доказательства, чтобы начать войну со мной, неужели вы до сих пор этого не поняли? — Старейший всплеснул руками. Темные вены просвечивали сквозь кожу его ладоней. Ногти приобрели желтоватый оттенок. Словно у мумии. — Президент умирает. Я много работал над тем, чтобы заручится верностью его последователя. Наступили… смутные времена. Даже без всяких доказательств следствие Рыжебородого относительно взрывов распространит сомнение и смятение среди правоверных. Я не позволю, чтобы мой план постепенной замены власти оказался нарушен. — Он строго погрозил пальцем. — Что, по-вашему, сделают католики, если всплывет правда? Или умеренные? Станет ли Библейский пояс спокойно дожидаться, пока мы отделяем истину от лжи?

— А я бы с радостью расстроил ваши планы.

— Ракким, да откройте же глаза. Поймите, наконец, что я вам предлагаю. — Старик обвел руками Стрип, представлявший собой целый мир в миниатюре. Париж, Лондон, Великие пирамиды, Сахарную голову, гору Килиманджаро, Пекин, Кремль и даже Страну пиратов. — Все, что вы видите, и даже больше, может стать вашим.

Ракким верил.

Старейший схватил его за плечо, и меж ними как будто пробежал электрический разряд.