Александр Прозоров - Освобождение

— Гарнизон тут был слабый, человек триста, да и то, похоже, не все из них гоплиты. Больше половины ополчение, — заявил Кумах.

— С чего ты так решил? — удивился Чайка, разглядывая попадавшиеся по дороге трупы, одетые точно также как и все спартанцы.

— Дерутся совсем не так, как те, — Кумах махнул рукой в направлении берега, — по сравнению с ними, едва умеют держать в руках оружие.

— Ясно, — кивнул Федор, — значит, главные силы сдерживали нас, пока население убегало. А здесь остались одни периеки. Ну пойдем посмотрим, что там внутри.

— Бой еще не окончен, — предупредил Кумах, — лучше обождать сообщения о полном захвате.

— Ничего, мы же не ополчение, — ответил Федор, — возьми человек двадцать охраны и пойдем. Время дорого.

Кумах исполнил приказание, взяв со собой целую спейру пехотинцев — ровно втрое больше людей, чем хотел Чайка. Похоже, командир африканцев имел основания переживать за жизнь Федора — слишком памятным был еще бой на берегу. И даже от дюжины спартанцев он ожидал больших проблем. И не без оснований. Так что Федор не стал отчитывать его за перестраховку.

Войдя в Этил сквозь разрушенные ворота, он направился прямиком к центру города, по узким улочкам, застроенные преимущественно низкими глинобитными домами с плоской крышей. Ориентиром центра ему служил большой дом с колоннами, почти дворец, очень подходящий для собрания местной герусии, [11] Герусия (греч. gerusia, от geron — старец, старейшина) — в Древней Греции совет старейшин в городах-государствах преимущественно аристократического устройства. Рассматривал важные государственные дела, подлежавшие затем обсуждению в народном собрании (Апелле). Число членов Герусии — геронтов — и роль этого органа власти в разных полисах были неодинаковы. В Спарте Герусия состояла из 30 геронтов (28 геронтов и 2 царей), избиравшихся пожизненно. Геронтом мог стать уважаемый гражданин Спарты в возрасте не моложе 60 лет. как ему казалось. Чайка еще в прошлой жизни любил читать исторические книжки и кое-какие обрывочные сведения у него сохранились. А в этой новой жизни ему невольно приходилось проверять и сравнивать, насколько ошибались историки.

«Может там что интересное обнаружится, — подогревал свой интерес Федор, перешагивая через убитых и обходя завалы, — документы какие или золото».

Но добравшись до здания, вокруг которого он увидел просто горы мертвецов — площадь была устлана красными плащами и синими панцирями в результате особенно жаркой схватки, — Федор был разочарован. Внутри все было так же разгромлено, повсюду виднелись следы поспешного бегства.

— Ну если что и было, то уже сплыло, — пошутил Федор, поправив ножны фалькаты и обернувшись к Кумаху, осторожно пробиравшемуся вслед за ним, чтобы не наступить на разбитые глиняные черепки, — идем назад. Больше здесь смотреть нечего.

Выйдя на улицу, Чайка решил вернуться к воротам через другую часть города, осмотрев по дороге крепостные стены и примыкавшие к ним сооружения изнутри. Хотя долго задерживаться в районе Этила он не собирался — лишь дождаться прихода подкреплений для начала полномасштабного наступления вглубь страны, — но вдруг сюда явится огромная спартанская армия и ему придется обороняться в этих стенах.

По дороге до него доносились отрывочные крики и звуки схватки. На соседних улицах еще шла драка — пехотинцы Кумаха добивали остатки сопротивления. Когда Чайка проходил в сопровождении охраны мимо одного из ветхих домишек, которыми был застроен этот небогатый городок, из-за его угла что-то сверкнуло и полетело в сторону Чайки. Шагавший рядом охранник вскрикнул, схватившись за пронзившее его копье двумя руками, и удивленно уставился на Федора. Из его живота ручьем полилась кровь. Боец упал на колени, а затем завалился на бок посреди пыльной улицы.

— Поймать его! — приказал Федор, вскинув руку в сторону узкого переулка, из которого прилетело предназначенное ему копье.

Но солдаты и так уже делали свое дело, бросившись в переулок. Часть сгрудилась вокруг него с поднятыми щитами — и вовремя, тут же прилетело еще три копья — кто-то пытался доделать свою работу. Два из них, брошенные с удивительной меткостью, нашли цель, пронзив двух ближних к Чайке охранников. Третье отразил Кумах своим щитом. После этого навстречу ливийцам выскочило пятеро спартанских гоплитов, из закаленных, это было видно сразу, и принялись орудовать мечами так лихо, что Федор схватился за свою фалькату. Шестидесяти человек охраны могло и не хватить. Солдаты Кумаха падали вокруг этих спартанцев, словно срубленные стволы тростника. И не удивительно — ближний бой был их главным преимуществом.

Тем не менее спустя пару мгновений Чайка испытал-таки гордость за своих бойцов. Троих спартанцев зарубили фалькатами, оставшихся двоих лишили щитов, но они все еще пытались пробиться к Чайке, явно признав в нем командира, которого нужно уничтожить даже ценой своей жизни. Им это почти удалось. Извиваясь, словно ужи, спартанцы ухитрились свалить еще пятерых, поразив кого в шею, кого в ногу, кого в бок, и почти добрались до середины улицы. Только здесь, израненные, они натолкнулись на плотные шеренги морпехов и были добитые несколькими ударами фалькат. Обоим пехотинцы в ярости отрубили сначала руки, а потом и головы, в медных шлемах с красными плюмажами.

Когда опасность миновала, Федор вернул фалькату на место, пересчитал убитых морпехов и на мгновение остановился над обезглавленным спартанцем. Затем пнул ногой его отрубленную голову в шлеме, которая откатилась со звоном в сторону, и произнес, обращаясь к Кумаху и всем солдатам одновременно.

— Молодцы. Пленных не брать.

А затем добавил, уже только для командира африканцев.

— Идем, осмотрим дальние стены.

Последняя часть осмотра прошла без происшествий. Чайка оценил толщину основания стен — явно древней кладки, — кое-где она превышала несколько метров. На этом основании сотню-другую лет назад была возведенная «новая» стена, к настоящему моменту почти развалившаяся. Скрепляющий камни раствор отпадал кусками, и разрушить ее с помощью метательных машин представлялось делом достаточно простым. И все же Федор не исключал возможности обороняться от нападения в этом городе, поэтому их следовало хоть немного укрепить.

— После того как добьешь всех, кто еще сопротивляется, — наказал он Кумаху, прогуливаясь вместе с ним по стене и посматривая на море и гавань, едва различимую отсюда, — оставишь здесь гарнизон, одной хилиархии хватит. С берега я пришлю инженеров из обоза Бейды, пусть подновят ворота и кое-где стены.

— Мы здесь надолго задержимся? — удивился Кумах.

— Надеюсь, что нет, — туманно ответил Федор, — пока не ясно, что происходит в округе. Тронемся мы отсюда только тогда, когда прибудут подкрепления. Ночуем точно здесь. А там, глядишь, на день или на два можем еще задержаться. За это время мало ли что может произойти.