Александр Чернов - Одиссея Варяга

– Одно-два, если сильно повезет, то три. Но зато средний калибр мой старик может держать как бы не лучше "Сисоя" или "Полтавы". Затопления от каждого попадания мне не грозят, полный пояс по ватерлинии от носа до кормы, до шести дюймов, – мгновенно перешел в контратаку Попов.

– Этому поясу еще бы скос бронепалубы, и машины способные разогнать узлов под двадцать… Хотя стойкость вашей сталежелезной брони на уровне трех дюймов Круппа, но японские шестидюймовые снаряды держать и правда будет… Но вот главный калибр – нет.

Посему, увольте. Не могу я, Владимир Александрович, брать грех на душу и ставить вас в линию к броненосцам. Это было бы бессмысленным убийством пяти сотен человек. У вас столько в экипаже? Ради чего мне их подставлять под расстрел броненосцев Того, ради десяти минут отвлечения огня на старый крейсер? Или ради полудюжины почти безвредных для японских броненосцев шестидюймовых снарядов, что ваши комендоры успеют всадить в них пока те не разозлятся на вас всерьез?

– Нет, Степан Осипович, ради того, чтобы четверть века проходивший по всем океанам крейсер не пошел на металлолом так ни разу и не выстрелив по врагу. Мы шли с Балтики вокруг света, на кое-как отремонтированном корабле не для того, чтобы охранять рейд Порт-Артура, пока остальные корабли будут за нас воевать. Неужели наш служака-"Мономах" такая совсем уж дрянная обуза, что его совершенно некуда применить в генеральном сражении?

– Господи, ну до чего же упрямы Вы, Владимир Александрович… Хорошо, Бог с вами, если вам настолько приспичило идти со всеми – пожалуйте. Будете командовать конвоем. Если кто из японцев к вам прорвется – вы обязаны его остановить любой ценой. Другого с вашим парадным ходом в четырнадцать узлов, а пятнадцать для ваших машин поле перехода с Балтики это мечта несбыточная, я не нахожу. Защита купцам и правда не помешает…

Тогда Попов решил что ему "бросили кость чтоб отвязался". Сейчас, рассматривая в бинокль форштевни трех лучших бронепалубных крейсеров японского флота, неумолимо накатывающихся его куцый отряд, он на секунду даже пожалел о своей настойчивости. Но секундная слабость прошла, пришла злость на самого себя, привычно вызванная воспоминаниями о самой своей "спокойной" должности за время службы – заведующим Кронштадтской школой писарей. Туда его задвинули за "слишком быстро выплаваный ценз", и за слишком острый язык. Вырваться из чиновничьей рутины удалось только потому, что среди капитанов первого ранга было не слишком много желающих вести в бой давно устаревшее корыто. Может и правда лучше умереть сейчас в бою, на мостике знакомого еще в бытность старшим офицером "Мономаха", чем медленно догнивать в бумажном болоте?

Кроме него в охране конвоя находилась и бывшая царская яхта "Штандарт", теперь вспомогательный крейсер. В Артуре ее еще довооружили, так что сейчас корабль располагал аж восемью 120-мм скорострелками Канэ и двенадцатью трехдюймовками. Грядущий бой был первым для ее команды. Но не для нового командира, которым стал пришедший недавно в Артур на дестроере "Восходящий" кавторанг Колчак, прославившийся утоплением одной из "Сим". Но даже с самыми боевыми командирами шансы одного старого крейсера, неплохо вооруженного, но безбронного парохода и трех 240-тонных миноносцев в бою против тройки первоклассных современных бронепалубных крейсеров, поддержанных к тому же отрядом больших дестроеров были скорее гипотетическими. Тем более, что им необходимо было не просто отбиваться самим, а прикрыть от атаки противника пять транспортов. Разворачиваться "все вдруг" и "бежать" с этим девятиузловым обозом? Нарушив при этом приказ Макарова? Да еще навстречу маячащей за кормой неизвестной паре кораблей? Этот вариант не проходил. Хотя бы потому, что перепуганные купцы неизбежно сломают строй и собьются в кучу…

Попов приказал транспортам дать максимальный ход и идти не меняя курса, эсминцам подтянуться в тень неподбойного правого борта "Штандарта" и "Мономаха". Причем более быстроходный "Штандарт" без приказа уже вылез под нос "старшего брата". В два часа пополудни крейсера контр-адмирала Дева открыли огонь, сразу после чего русские корабли начали движение попеременным зигзагом, что давало им возможность иметь транспорта у себя за спиной, не отрываясь от них. Конечно, это мешало собственной пристрелке, но также сбивало пристрелку и японцам. На вражеских кораблях видели и прячущиеся за корпусами больших кораблей приземистые силуэты русских минных судов, поэтому сразу сокращать дистанцию не спешили.

Флагманский "Кассаги", не удержался от соблазна сразу покончить с почти безбронным, если не считать боевой рубки, вспомогательным крейсером. На мостике "Штандарта" Колчак, наблюдающей за японцами из рубки, прикрытой листами 75-миллиметровой броневой стали, злорадно процедил, – "купились, голубчики". Он как мог, на треть, ослабил огонь японцев по единственной полноценной боевой единице их отряда. По "Мономаху" стреляли только "Читосе" и "Иосино". За первые десять минут боя крейсер-яхта получил семь попаданий пятидюймовых снарядов, один из которых прошел сквозь легкий борт без взрыва. Носовая трудъба была наполовину смята взрывом, кормовые орудия повреждены осколками, а на верхней палубе разгорались два очага пожаров. Еще один восьмидюймовый разрыв у борта продырявил румпельное отделение, и теперь корабль реагировал на перекладывания руля с солидным запозданием. Впрочем, по сравнению с "Мономахом", и это было пока курортом.

Старый крейсер получил шестнадцать попаданий пяти и шестидюймовыми снарядами, и четыре нокаутирующих восьмидюймовых удара. Во тут-то и начали сбываться предсказания Попова. "Мономах" горел в средней части как деревенская изба подожженная молнией, потерял три орудия разбитыми и три временно поврежденными, над броневым поясом борт был пробит в четырех местах, но… Но сам броневой пояс пока держался. Только один их попавших в него трех восьмидюймовых снарядов смог его пробить, но и тот разорвался в угольной яме. Тем временем сзади все ближе приближались еще два крейсера, судя по всему японских, но подробнее за дымом рассмотреть их пока не получалось.

Казалось, что жизнь дерзких русских кораблей заступивших дорогу самому современному крейсерскому отряду Императорского флота измеряется уже минутами. У них не было никаких шансов остановить три "собачки", самая слабая из которых – "Иосино" – превосходила по силам "Мономаха" раза в полтора, но… Но соотношение сил в морском бою иногда играет не столь определяющую роль как на суше. Удача порой может заменить больший калибр, хотя это и случается раз в сто лет.

Для начала "Иосино" поймал давно полагающийся ему по законам вероятности снаряд с "Мономаха". Прямо под основание первой трубы. И окутанный паром резко сбавил ход. Отстав от головной пары Девы, крейсер начал нацеливаться под хвост транспортной колонне и Попов разрывался между необходимостью продолжать бой с оставшимися противниками и что-то делать для прикрытия трампов от неминуемо подходящего к ним вражеского крейсера. Сигнальщик уже начал семафорить "соколам" приказ атаковать крейсер, когда прямо по курсу "Иосино" встали три снарядных всплеска.