Александр Чернов - Одиссея Варяга

– Смотрите! Смотрите, те японцы, что нас догоняют по "собачке" влепили! – раздался вдруг восторженный крик лейтенанта Гирса.

– Да, Николай Михайлович, Вы определенно правы. И сдается, что это не случайный выстрел. Похоже, там все-таки наши. Это же пристрелочный полузалп. Смотрите внимательнее. Вот! Второй! Это точно наши! – раздался с левого крыла мостика голос старшего штурмана полковника Шольца.

– С марса передают: похоже, что первым идет "Светлана"!

– Ну, коли так, то второй трехтрубник должен быть "Палладой". Нашего полку прибыло! Ура! Наши идут!

Над палубами избиваемых русских крейсеров прокатилось отчаянное "Ура". И даже пушки, казалось, застучали веселее.

Поняв, что на этом курсе уже через десяток минут два подходящих русских крейсера займутся им всерьез, командир "Иосино" повернул за флагманом, что было вполне логично, и открыл частый огонь по купцам, выбрав для начала ближайший к нему четвертый в колонне пароход. Сам "Иосино" пока обстреливался с кормы "Палладой" и "Светланой", а с носа по нему вели огонь канониры кормового плутонга "Мономаха".

Вскоре несчастная "Малайя" проглатывала уже снаряд за снарядом. Команду из гражданских моряков никто не учил заделывать снарядные пробоины, и учения по тушению пожаров проводились на порядок реже, чем на боевых кораблях. Увы, сейчас матросам пришлось вспомнить именно эти навыки. Впрочем "Малайя" была обречена по любому – ничем не защищенный транспорт не может долго противостоять огню орудий полноценного крейсера… Примерно через десять минут расстрела "Иосино" попал-таки шестидюймовым снарядом в его котлы. Взрыв огнетрубного котла куда серьезнее чем взрыв даже восьмидюймового снаряда…

На мостике флагманского "Кассаги" контр-адмирал Дева был доволен. "Иосино" быстро утопил первый русский транспорт, и сейчас пристреливается по следующему. Если он и не сможет его добить, все-таки долго подставляться под огонь двух крейсеров не следует, то эсминцы уже получили приказ, обрезать корму "Мономаху", и атаковать транспорта. "Кассаги" минут за десять выбьет из строя "Штандарт", а скорее всего просто утопит эту наглую яхту, она уже горит по всей длине. "Читосе" должен на равных продержаться это время с неожиданно живучим "Мономахом". Потом если старый русский крейсер и не удастся утопить, он просто не сможет догнать японцев пока те будут топить передние транспорта.

– Торпеда! – раздался неожиданный крик сигнальщика.

"Логично," – подумал Дева, наблюдая за пенной дорожкой выпущенной с "Штандарта" торпеды. Русские пытаются использовать свой последний шанс нас отогнать, только смысл, на такой дистанции это бесполезно".

– На всякий случай, примите три румба влево, – отдал Дева приказ командиру "Кассаги", капитану 2 ранга Идэ. И в этот момент над морем прокатился рокот глухого удара, перекрывшего вой и разрывы снарядов.

– Взрыв на "Читосе"!!! – раздался голос того же сигнальщика, еще до того как крейсер лег на новый курс.

Переведя взгляд на идущий в кильватере крейсер Дева не мог поверить своим глазам! Казалось, что выдуманный когда-то японскими рыбаками Годзилла, разбуженный звуками орудийной стрельбы, всплыл на поверхность, и откусил половину борта первому попавшемуся ему кораблю. Которым на свою беду оказался именно "Читосе". Дева пока не мог понять, что именно могло случиться на следующим за ним крейсере. Ни на "Мономахе", ни тем более на "Штандарте" не было орудий, способных пробить четырехдюймовый скос бронепалубы и вызвать взрыв котлов или погребов боезапаса, но… Но как будто опровергая это окутанный клубами дыма и пара "Читосе", почти не снижая скорости, стремительно валился на правый борт, чтобы уже не выпрямиться никогда…

Из четырех сотен членов его экипажа голландский трамп вечером спас двух моряков, находившихся на спасательном плоту русского типа. С их слов и была составлена потом картина гибели корабля. После переноса "Мономахом" огня с головного японца на "Читосе", в тот попало всего три снаряда. Почему один из них разорвался практически на торпедном аппарате левого борта, почему сдетонировала боеголовка торпеды, и почему от взрыва вырвало почти половину борта? Просто цепь случайностей, судьба продолжала кидать кубик, и этому кораблю не выпало "жизнь".

На "Мономахе" на несколько секунд прекратилась стрельба, ошарашенные картиной мгновенной гибели корабля, пусть и чужого, канониры оторопело смотрели на дело рук своих.

– Что это с ним, нежто это мы его так, – робко спросил командира плутонга мичмана Георгия Метаксу наводчик одного из орудий.

– Я не знаю, что именно там у японцев приключилось, но черт подери – мне это нравится! – сам слегка ошеломленным таким результатом обстрела противника мичман тем не менее пришел в себя быстрее матросов, – а ну как ребята, переносим огонь на головной! А не слабо ли нам повторить и утопить два крейсера подряд?!

"Какссаги", внешне ничуть не смущенный гибелью второго мателета, не стал переносить огонь с "Штандарта" на "Мономах". Ибо тот, как было видно уже не вооруженным взглядом, доживал свои последние минуты. Судя по пару, обильно вырывающемуся из вентиляционных раструбов у передней трубы, был пробит минимум один котел. По "Кассаги" вели огонь всего два орудия, и корабль явно кренился на левый борт. После очередной серии разрывов Колчак почувствовал, что "Штандарт" неудержимо ведет влево. Попытка парировать циркуляцию рулем не увенчалась успехом, и командир решил перейти на управление машинами. Левая циркуляция приводила вспомогательный крейсер, оставшийся к тому же почти без орудий, слишком близко к крейсеру настоящему. Попытки связаться с машинным отделением, чтобы дать полный вперед левой машиной и полный назад правой ни к чему не привели. Из труб амбрюшотов никто не отзывался, зато на мостик прибежал посыльный кочегар от старшего механика. Он то и принес "радостное" известие, что левая машина затопляется, и ее уже остановили. Командир еще успел отдать приказ ввести в дело торпедный аппарат правого борта, чтобы получить ответ что тот поврежден. Отдать приказ артиллерийскому офицеру продолжать обстрел "Кассаги" из всех действующих орудий, и узнать, что осталась только одна пушка на правом борту, которая и будет введена в дело как только крейсер на циркуляции развернется к противнику этим самым правым бортом. Досадливо сплюнув Колчак подозвал боцмана и огорошил приказом – "братец, начинайте вываливать шлюпки за борт, но до потери хода не спускайте. Расстропите плотики. И всем надеть нагрудники".

Расходясь со смертельно раненым врагом в пяти кабельтовых Дева решил не давать русской императорской яхте ни одного шанса, и приказал разрядить в ее длинный борт торпедные аппараты правого борта. Две торпеды попали, что не удивительно при стрельбе по неуправляемой мишени длинной в сто двадцать с лишним метров. Теперь затоплено было не только левое, но и правое машинное отделение, взрывом двух ударивших рядом торпед корабль почти перебило пополам. Бывший красавец "Штандарт" потерял ход, левый крен быстро сменялся правым и легко раненый двумя осколками в спину (от проникающих ранений спас нагрудник) Колчак отдал приказ садиться в шлюпки. Единственное действующее орудие правого борта вело огонь до конца, пока не кончились складированные у орудия снаряды. Его артиллеристы даже добилось одного попадания в борт "Кассаги", украсившийся очередной пробоиной калибра 120 миллиметров.