Станислав Гагарин - Страшный суд

Полагаю, что покаширокой публике и не следовало знать этого. Реакция на подобную информацию могла быть непредсказуемой, но воевал полковник Темучинов дерзко и с размахом, как и подобает великому завоевателю. Цели, правда, были иные, и в короткие часы отдыха мы не раз говорили с ним об этом.

— А как же права человека? — невольно ухмыльнулся Станислав Гагарин. — Разные там общаки,универпеды и интергомики из «Мировых амнистий» и Лиги якобы Независимых и Объединенных Наций.

— В гробу я видел этих педерастов в накрахмаленных манишках! — взорвался Чингиз-хан и прошелся взад и поперек с прибором таким отборным матом, что я тут же вспомнил, что именно монголы привезли на Русь то изящное словечко из трех букв, которые не шибко умные соотечественники пишут на заборах.

Надо отметить, что представителей сексуальных меньшинств полковник Темучинов органически, так сказать, не долюбливал.

Мы заперли южный выход из долины, на севере она упиралась в добрую дорогу, что соединяла будущую ловушку с зажиточным районным центром. Там оседлал господствующие высоты десантный батальон, парни уже видели, что натворили бандиты, и за стойкость их духа мы были спокойны, выучка тоже была у ребят отменной.

На склонах гор, окружавших долину Барчо-су, полковник разместил минометные батареи и расчеты многоствольных установок, которые будут стрелять прямой наводкой.

Была договоренность с летчиками: они пришлют для нанесения массированного удара нескольких мигови сухих,а для этапа зачистки операции, подавления единичных очагов сопротивления выделяют вертолетную эскадрилью.

Рация заговорила вдруг голосом старшего лейтенанта Батуева, он был по внешнему виду лет на десять-двенадцать моложе полковника, но являлся, тем не менее, великим внуком не менее великого деда. Поначалу я, правда, дивился тому, что таких полководцев Зодчие Мира вызвали из прошлого для незначительных боевых операций, но всегда вспоминал операцию «Мост», когда участники ее, знаменитые и замечательные пророки, лучшие люди и учителя человечества гоняли по московским подземельям с калашникамив руках, как обычные парняги из спецназа.

Видимо, у Зодчих Мира существовали собственные оценки значимости людей, им лучше знать, что делать и где находиться, допустим, Станиславу Гагарину — в долине Барчо-су или в подмосковном Одинцове, адмиралу Нахимову сидеть на Черноморском флоте или командовать в Гремихе подводным флотом, а товарищу Гитлеру идти с моим двойником на первомайской демонстрации по Ленинскому проспекту.

Так вот, старлейт Батуев, ведавший у Чингиз-хана разведкой сообщил, что первые отряды закордонных бандитов подходят к долине, идут без опаски, накуренные анашойили еще какой гадостью, не выставив даже боевого охранения.

— Пропускайте беспрепятственно, — приказал полковник.

Он поворотился ко мне.

— Не посмотреть ли нам западный фланг? Там стоят союзники из Ташкента, контингент разношерстный, слабоватый народ… Как бы не подвели, если эти паразиты бросятся на них.

— Поедем верхом? — предложил я.

— Можно и так, — удивленно глянул на меня полковник.

Мальчишество, конечно… И какой из меня к хренáм наездник, хотя я и внук сотника Войска Терского и хорошо помню те сотни километров по колымской тайге, которые одолел «ради нескольких строчек в газете»!

Тут желание выпендриться, показать, что от деда-казака и деда-гусара унаследовал нечто, и потому хоть ты и Чингиз-хан, но мы тоже могём…

Одним словом, голое пижонство, которое ни к лицу серьезному сочинителю, и Вера Васильевна меня безусловно бы осудила.

Но слово не воробей и даже не попугай Кузя… Полковник распорядился, и коновод с погранзаставы, где лошади с вооружения не снимали, подвел нам двух смиренных на вид и уже оседланных коняшек. Собрав силы, я по возможности лихо перекинулся в седло. Но кожаное седло подо мною вдруг затряслось, я ухватился за поводья, ощутил их металлическую поверхность и увидел, что держусь за окантованный аллюминием вагонный столик четырехместного купе скорого поезда, поспешавшего из Саратова в Москву.

Двадцать пассажирских вагонов с оглушающим лязгом и треском, скрипом и бряцаньем, едва не разваливаясь на части, неудержимо неслись, судя по времени, а по моим светящимся командирскимбыло три часа новых суток, по Тамбовской губернии, в купе была кромешная темнота, и я вспомнил, как вечером, едва сгустились сумерки, самостоятельно укутал вагонное окно плотной сплошной занавеской.

В купе было черно, как у кого-то там в одном месте — мелькнули ассоциации из детской поговорки — но я видел!

«Лучше бы этим качеством меня на таджикском фронте наделили», — мысленно проговорил Станислав Гагарин, вспомнив, какими непрозрачными бывают ночи в памирских горах.

Я мгновенно проиграл ситуацию, осознав, что помню будто выехал вчера из Саратова, где неделю жил у Юсовых на даче, и мгновенное возвращение из седла на вагонную полку — норма, ежели раскладывать нынешнюю жизнь сочинителя по меркам Зодчих Мира.

«Но что предстоит мне сейчас совершить? — воззвал я к ним и к их полномочным представителям в России; которыми могли оказаться и Адольф Алоисович с товарищем Сталиным, и Чингиз-хан с адмиралом Нахимовым, а может быть, и невстреченный мною еще Александр Македонский, который был бы кстати, коль вовсю развернулись боевые явления, а лучше Александр Васильевич, который Суворов, или на худой конец — генерал Скобелев.

Ответа не последовало.

То ли не слышали меня боги, то ли предлагалось принимать решение самому.

И тут пришел чужой голос.

Возможности мои усилились, и Станислав Гагарин рассмотрел трех мордоворотов, стоящих в дальнем от моего купе тамбуре и ближнем от гнезда, в котором покоилась и дрыхла без задних ног среднего возраста проводница.

— Буди эту курву, пусть вызовет козла сюда, — проговорил невысокого роста крепыш. — Тут его и кончим…

Я понял, что речь идет обо мне, но стал вдруг удивительно спокойным и, что называется, деловым.

— Буду ждать вас здесь, — продолжал плотный мужик со скошенным подбородком и серпообразным шрамом на левой щеке. — Проводницу закрыть в купе! Лишний мертвяк нам не нужен…

«Единственным мертвяком буду я», — без особой радости сообразил Станислав Гагарин.

— Ты, Бандера, пройдешь вперед и перекроешь ему дальний конец, — предложил явный шеф группы. — А когда Рафик погонит козла ко мне, будешь прикрывать обоих… Задача понятна?

Бандера и Рафик молча кивнули в полуосвещенном ночным вариантом электронапряжения тамбуре.

Но их я видел, будто стояли убийцы напротив. Несмотря на столь различные имена или клички, парни походили друг на друга, и на голову ростом были повыше инструктировавшего их вожака.