Екатерина Лесина - Адаптация

Воздуха вот не осталось.

Тод отпустил горло и, сжав голову Глеба в висках, дернул вверх до хруста в шее, а потом с силой впечатал затылком в пол. Пол в комнате все-таки был твердым.

Сознание отключилось.

- Ты его не убил? - Айне, сидя на корточках, обдирала бляшки сухой крови. Под ними проступали алые пятна проколов, которые ко всему сильно зудели.

- Не убил, - ответил Тод, переворачивая тело. Он завел руки лежащего за спину и перетянул ремнем. - Но желание имеется.

Айне не видела препятствий для реализации этого желания. Более того, она испытала бы удовольствие, увидев смерть данной человеческой особи.

- Я испугалась.

Тод кивнул.

Наверное, он сердится. Он думал, что Айне человек, а она - совсем не человек. И вряд ли Тод воспримет факт недостаточной информированности как оправдание.

- Мне надо вернуться, - Айне не дождалась ответа. Она забралась в кресло и закусила губу, во второй раз открывая запертые ворота чужих разумов.

Система функционировала. Перестройка началась. И симбионт, свыкаясь с новым хозяином, торопился выказать преданность.

Айне видела мир, структурированный по вертикали. Климатическое постоянство нижних этажей. Зона низкоамплитудных колебаний. И зона флуктуаций с жилыми комплексами.

Связующие звенья побегов.

Сектора горизонтальной композиции, идеальные в своей простоте.

И холодную слепую зону болота, до которой нити мицелия не дотянулись.

- Маленькая, - голос Тода донесся сквозь фоновый шум. - А ты можешь там сказать, чтоб кто-нибудь аптечку принес? А то я, кажется, немного... сломался.

...уронили мишку на пол...

Укол страха дезориентировал, едва не вырвав из системы. И реагируя на несформированную команду, симбионт выбросил ленты экзорецепторов.

- Странноватое ощущение, - признался Тод, разглядывая липкую нить. Под прозрачной оболочкой пульсировало темно-бурое содержимое, перегоняя кровь в аналитические ядра.

И данные добавлялись к данным, преобразуясь в буквенно-символьную кодировку итогового отчета. Информация поступила почти мгновенно.

Острая кровопотеря. Пулевые ранения. Минимум одно - несквозное. Состояние тяжелое, но не критическое. Симбионт знал, что делать. Оставалось передать знание Тоду.

- На пол. Лечь. Надо.

Сложно говорить, будучи подключенной. В перспективе следовало фрагментировать информационные зоны

- Надеюсь, ты не решила разнообразить мной рацион питания, - сказал Тод и лег.

- Технически я способна это сделать.

- Я догадываюсь.

Пол на месте, где лежал Тод, вздулся. Недифференцированные клетки стремительно делились, изменяясь в соответствии с ДНК Тода. И уже перелиняв, они включались в процессы регенерации, сращивая края раны. Под тонкой пленкой эпителия один за другим возникали новые слои, выплетались из кружева химер сосуды, восстанавливались нервные и мышечные волокна, зарастала капсулой жира пуля.

- Я чудовище? - спросила Айне. - Он сказал, что я чудовище. А ты не стал возражать. Ты тоже так считаешь?

Нормализация гемостаза займет время, как и вывод связанных токсических элементов, которые образуются после растворения пули. Но кровотечение остановлено. Основные параметры приведены к условно нормальным значениям. Физическому существованию Тода ничто не угрожает.

Отработанное вещество поглощалось симбионтом, перенаправляясь в вакуоли и лизосомальные комплексы. Клеточная пена растворялась, высвобождая Тода из кокона.

- И да, и нет, - ответил он, не делая попыток подняться. Только дотянувшись до дробовика, положил на живот. - Ты можешь стать чудовищем. А можешь и не стать. Вопрос выбора.

Айне помнит о выборе. Она пытается его совершить. Однако с точки зрения логики результат этой попытки однозначен.

- Или его возможности. Ты мне сказку читал. Мышка пробежала, хвостиком махнула, яйцо упало и разбилось. Я думаю, смысл сказки в непрогнозируемости результатов. Цель, на достижение которой направлены некая сумма усилий, в финале может не соответствовать желаемой.

- Но выбора это не отменяет.

Айне отдала команду, и симбионт подчинился, пусть и с явной неохотой. Уходили гифы, клейким веществом запечатывая отверстия на коже. Отключались рецепторы. Фоновый шум слабел.

Айне встала с кресла.

- Я могу сделать так, что у тебя не останется выбора. Ты перестанешь о нем думать.

Тод сел.

Он сильнее Глеба. И вряд ли стал бы раздумывать, желай избавиться от Айне. Но если пожелает - она не будет останавливать.

- Но это неправильно, - присев напротив его, Айне протянула руку. - Тод, я не хочу тебя заставлять. Выбор. Честный. У меня нет аргументов, чтобы убедить тебя. У тебя есть аргументы, чтобы отказать мне. Ты знаешь, кто я. И осознаешь, что я могу с тобой сделать. Для тебя безопаснее будет уйти. И если ты захочешь, я тебя отпущу. Но, пожалуйста, останься.

- Почему?

Ответить на этот вопрос было легко:

- Мне нравится слушать звук твоего сердца.

Связь пока работала. И Адам раз за разом набирал номер, слушал гудки и, когда гудки сменялись музыкой, нажимал на кнопку повтора.

Цифры мелькали на экране, заслоняя бледное лицо.

- Ну же, Ева, не время для глупостей, возьми трубку!

Ева молчала.

Город кипел. Тянуло дымом. Выли сирены, на которые уже никто не обращал внимания. Взлетали стрекозиным роем вертолеты корпорации, и тромбы пробок закупорили артерии дорог.

Люди бежали.

Люди бежали слишком медленно. Им казалось, что время еще есть, немного, но хватит, чтобы собрать очередной тюк барахла, спрятать документы и серебряные ложечки, фарфоровое блюдце прабабки и шерстяные носки... люди выволакивали шмотье и в шмотье же тонули.

Те, кто умнее, выбирался налегке. Таких было немного.

- Вам нужно уходить, - нарушил молчание Янус. Он следил за Адамом и за городом, за обоими - с полнейшим равнодушием. - Эвакуация начата. Ваши родители...

- Где Ева?

- Не имею чести знать.

Врет. Всегда врет. Один слуга на двух хозяев. Поделить невозможно. Они с Евой пытались. Соблазняли обещаниями, окутывали лестью, стучались в щит отстраненности.

Не проломили.

- Янус, пожалуйста, скажи, где она?

Гудки снова сорвались. Скоро связь ляжет. И тогда что? Уходить? Без Евы? Невозможно. И Адам, оттолкнув молчаливого стража, выбежал из комнаты. Если Ева у себя... только бы она была у себя... пусть бы просто обкурилась, обкололась до комы, пусть что угодно, но лишь бы она была у себя.

Двери в ее апартаменты открыты.

Вещи валяются грудами. Вот шубка. Вот боа. Вот беззвучно стреляют капсулы с вельдом, добавляя в воздух вони. Вот зеркала передразнивают растерянного Адама.