Игорь Николаев - 1919

«Боже мой, как мне плохо…» — тоскливо и безнадежно подумал Судья. Контуженный и запертый в танке, один, иначе ему бы уже помогли — участь, лучше не придумаешь. И еще это капание…

Сцепив зубы, перебарывая ужасную головную боль, он вновь упрямо полез вверх, поднимаясь с пола, залитого чьей-то кровью.

Обычный человек при стрельбе прищуривает один глаз, чтобы полностью сосредоточиться на другом, «рабочем». Но по-настоящему хорошие стрелки так не делают, даже когда используют телескопический прицел. Рош был очень хорошим стрелком, он в совершенстве освоил искусство совмещать узкое поле прицела и общую панораму. За мгновение до выстрела правым глазом бразилец увидел, как корпус «Рено» буквально подбросило вверх и сразу же скрыло серо-коричневой завесой вздыбленной взрывом земли. Левым же узрел стремительный артиллерийский налет, который в числе прочего накрыл и радиотанк.

От неожиданности Рош едва не выстрелил, в последнюю долю секунды убрав палец с крючка. На мгновение он испытал острейший приступ обиды — за то, что Божье Провидение сорвало выстрел, обещавший быть успешным и даже по-своему красивым. И сразу же обида сменилась стыдом — ведь Франциск, будучи всего лишь человеком, позволил себе усомниться в Его промысле.

Танк казался целым, взрыв тяжелого гаубичного снаряда пришелся буквально «впритирку», не разрушив машину, но тяжело ударив взрывной волной все содержимое. Кажется, даже гусеницу сорвало. Если внутри кто-то и остался жив, то сейчас он считает переломы, а не координаты целей. Впрочем, кто-то бежал от машины так, словно за ним гнались все обитатели преисподней. По-видимому, один из членов экипажа все-таки выбрался из «Рено» через боковой люк и отчаянно спасался, поддавшись приступу паники. Рош проводил беглеца легким движением ствола, но стрелять не стал — присланные с родины патроны ручного снаряжения, начиненные качественным порохом, сейчас стоили дороже золота. Несомненно, для них найдется куда более подходящая цель, чем танкист, обезумевший от ужаса настолько, что улепетывал как заяц, не обращая внимания на продолжавшийся обстрел.

«Благодарю Тебя за то, что облегчил мне работу и позволил сэкономить патрон. Он не пропадет напрасно», — подумал стрелок. Было очевидно, что лейтенант Хейман не упустит возможности и начнет атаку в ближайшие минуты, пока англичане не оправились. Добрая пуля, выпущенная верной рукой, в таком деле будет совсем не лишней.

Телеграфиста убило на месте — тонкий и узкий, как бритвенное лезвие, осколок пролетел точно в смотровую щель, разрубил, как тесаком, кольчужную маску и ушел глубоко в переносицу. Кровь срывалась тягучими каплями, мерно падающими на пол. Именно этот звук Анри поначалу принял за галлюцинацию. Смерть коллеги отозвалась в его душе похоронным звоном, как будто последнее предупреждение костлявой: «Отступись». Водителя не было ни на месте, ни вообще в танке. Годэ поискал его, с трудом ворочая налитыми кровью глазами, как будто в тесной утробе «Рено» было где спрятаться. Не нашел, наверное, тот сбежал от греха подальше, пока командир лежал без сознания.

«Эх, Пьер, Пьер…»

Танк был мертв, двигатель остановился, только радиостанция мигала красно-желтой лампочкой. Радио… Лампа… Годэ со стоном обхватил голову руками, словно это могло как-то упорядочить разбегающиеся в разные стороны мысли.

Удивительно, невероятно, но телеграф продолжал работать. Взрыв вывел из строя «Рено», убил одного из членов экипажа, но пощадил капризную и чувствительную радиостанцию. Воистину, у Провидения оказалось очень своеобразное чувство юмора и свое понимание меры вещей. Аккумуляторы работали, связь была, и это приводило Судью к весьма непростому выбору… Особенно учитывая то, что он успел увидеть перед взрывом, подбившим танк.

Рош бросил прощальный взгляд на неподвижный «Рено», но глаз буквально споткнулся о некую несообразность. Стрелку понадобилась пара секунд, а то и больше, чтобы понять, в чем она заключалась. Цилиндр на крыше танка ожил, раскручиваясь, узкие черные прорези на его матовых боках слились в туманную полосу. Или это утомленное зрение Франциска обмануло хозяина?

Бразилец яростно потер глаза, будто стирая с них паутину усталости. Крепко зажмурился и вновь открыл взор, впившись им в цель. Нет, цилиндр определенно двигался. Кто-то в машине был жив и сейчас озирал окрестности с помощью стробоскопической наблюдательной башенки.

Как бы плохо ни было Анри, опыт и мастерство могли покинуть его только вместе с жизнью. Несмотря на только один действующий глаз, оглушающую головную боль и спутанные, как бабушкино прядение, мысли — ему хватило беглого взгляда, чтобы понять, в какой заднице оказались англичане. Походило на то, что немцы сумели собрать ударную группу, которая скрытно подобралась к своим же позициям, ставшим полем боя.

Откуда взялись немцы, учитывая, что фланги продвинулись далеко вперед? Годэ не думал об этом — слишком сильно болела голова, слишком много сил забирала каждая вменяемая мысль. Немцы просто были.

Пока британцы увлеченно прогрызали последнюю линию «Форта», противники скрытно охватывали их, подобно полумесяцу. Сейчас, под прикрытием своей артиллерии, поганые гунны готовились к броску вперед. Годэ с уважением относился к англичанам майора Натана, но у «кротов» была слишком специфическая школа и слишком мало опыта открытого столкновения на поверхности земли. Они неплохо, очень неплохо действовали против деморализованного и малочисленного противника, но сумеют ли выдержать внезапный контрудар хорошей пехоты? А пехота гуннов на этот раз была хорошей, Анри заметил характерные мешки с гранатами, которые так любили носить «штосструппен».

Годэ убрал голову из башенки, без сил откинулся на жесткое сиденье. И в то же мгновение оглушительный, хлесткий звон ударил по ушам, пошел гулять по тесной коробке «Рено», отражаясь от каждого угла. Цилиндр разворотило, как картонную хлопушку, электромотор завизжал на высокой ноте и умолк. Осколок… или вражеский стрелок-бронебойщик, опоздавший буквально на пару секунд.

Француз слишком устал, чтобы ужасаться или радоваться, он просто отметил как неизбежность потерю башни и новую угрозу и продолжил свои тягостные размышления. Было стыдно, безумно стыдно — опытный корректировщик, держащийся в отдалении от средоточия схватки, защищенный броней, снабженный средствами наблюдения и связи, — он должен был заметить немцев, как бы те ни маскировались. Но не заметил… И теперь гунны вполне могут отбить «Форт» обратно.

Что делать? Что же делать?..

Годэ думал, казалось, целую вечность, хотя прошло от силы несколько мгновений. Судья мог покинуть машину, мог остаться внутри и переждать. Мало кто решился бы осудить его, какой бы путь ни избрал Анри. Кто знает, на что бы в конце концов решился танкист, но в этот момент зеленый всполох неярко скользнул сквозь узкие смотровые щели — кто-то с немецкой стороны запустил зеленую ракету. И сделал это вряд ли для того, чтобы приветствовать английских друзей.