Евгений Токтаев - Орлы над пропастью

В лагере он, Барбат, Бурос и остальные участники злополучного посольства, коих в живых осталось общим числом семеро, пользовались полной свободой, но наружу их не выпускали. Сейчас, выбравшись в толчее на ту сторону стены, на внешний вал, Квинт подумал было о том, что неплохо бы попытаться незаметно бежать, но быстро отмел эту мысль. Ничего не выйдет, вся округа заполнена дозорами и фуражирами. Не скрыться. А когда поймают, вот тогда точно крест. Между тем сейчас есть неплохой шанс избежать подобного финала, как-никак, он в битве при Лекте проявил себя весьма неплохо. Будь, что будет.

Лагерь ликовал. Солдатам выставили вина и выплатили жалование за три месяца вперед. Сулла провел смотр легионов, награждая отличившихся. Вечером был устроен пир для старших командиров. Все важные разговоры отложились на следующий день.

— Я полагаю, Архелай совершенно уверен, что Митридат примет мои условия.

— Почему? — поинтересовался Лукулл, жадно внимавший рассказу проконсула о случившемся с армией за почти годичное отсутствие легата.

— Он уже начал выводить свои гарнизоны из городов, где они еще оставались, тем самым избавляя нас от ненужных хлопот.

Сулла облачился в тогу, чего с момента высадки в Греции делал не более десяти раз, и потягивал хиосское из позолоченного кубка, возлежа возле стола, заваленного отчетами. Походная обстановка надоела, хотелось ощутить себя в привычной, мирной атмосфере, поэтому доклады подчиненных Луций Корнелий выслушивал не за столом походной канцелярии, а здесь, в заднем отделении претория, своих личных покоях. Раб-массажист стоял за спиной и разминал плечи хозяина прямо через одежду.

Лукулл тоже ничем не напоминал подчиненного, отчитывающегося перед начальником: он пребывал в той же позе, с таким же кубком в руке.

— Значит, война окончена?

— Не думаю, — Сулла жестом отослал массажиста и поманил замершего в темном углу виночерпия, указав на свой почти пустой кубок, — царь вряд ли согласится. Мы загоняем его обратно в Понт. Это неприемлемо для Митридата.

— Почему ты так считаешь, Луций Корнелий?

— Я изучал его. Расспрашивал пленных, из тех, кто обретался поближе к трону. Не такой он человек. Не смирится.

— Не смирится... — медленно, словно взвешивая эти слова на весах судьбы, протянул легат, — значит, война продолжится.

— Да, но теперь уже только весной. Все его войска здесь разбиты, новых морем не перебросить. Испортилась погода, да и мы теперь больше такого не позволим. Твоими стараниями, Луций, ты отлично справился, пью за твое здоровье, — Сулла поднял кубок.

Лукулл с достоинством кивнул и тоже отпил вина.

— Уже увиделся с Марком? — спросил Сулла.

— Мельком. Обнялись и тут же разбежались по делам.

— Успеете еще наговориться. Полагаю, ему не терпится услышать повесть о твоих подвигах из первых уст.

— Как ты оцениваешь его службу?

— Все Лукуллы рядом со мной — в первых рядах по доблести, Марк не исключение. Хоть он и зовется Теренций Варрон, родная кровь говорит сама за себя [121] Марк Теренций Варрон Лукулл — младший брат Луция Лициния, в детстве отданный на усыновление в другую семью. . Я назначил его квестором в Первом легионе, и он прекрасно справляется со своими обязанностями.

— Приятно слышать. Собственно, я никогда не сомневался в его способностях.

— Твой брат далеко пойдет. Вот увидишь, он станет консулом. Так же, как и ты.

— Для этого надо еще вернуться в Рим и выгнать марианскую шваль поганой метлой.

— Выгоним, не сомневайся. Но прежде надо разобраться с одним делом в Азии.

— Ты сейчас о Фимбрии?

Сулла выпил еще.

— Да, о нем.

— Он предлагал мне союз. Если бы я согласился, мы могли бы захватить Митридата живым.

— К чему мне Митридат? Провести его по улицам Города в цепях во время триумфа, как Югурту?

— Почему нет?

— Если так, мне пришлось бы потратить втрое больше времени на улаживание всех азиатских дел. Как-то решать с Тиграном, который, несомненно, озлобился бы из-за казни своего тестя. Всю эту мелочь, недоцарьков, разводить по разным углам, чтобы не подрались и не путались под ногами. Живой Митридат, конечно же, опять поднимется, но думаю, сейчас его смерть принесла бы хлопот больше, чем выгоды. Если лев будет мертв, кто-то из шакалов непременно постарается занять его место. Митридат предсказуем. Я ему не доверяю и буду за ним пристально следить. Остальные претенденты будут уверять нас в своей дружбе, а при первом же удобном случае пырнут ножом исподтишка.

— Следить можно и за ними.

— А вдруг преемник Митридата со всеми договорится? А Эвпатор — никогда. Слишком всем насолил. К тому же мы поимели бы в союзники человека, которого следует распять. Нет, ты все сделал правильно.

— Да, но что-то решать с Фимбрией все равно придется.

— Несомненно. Об этом мы еще поговорим.

Некоторое время они молчали, потягивая вино, затем Лукулл поинтересовался:

— Какие дальше у тебя планы, Луций Корнелий? Будем стоять здесь до весны?

— Ну, уж нет. Легионам такой период безделья пойдет во вред. Есть для "мулов" дело.

— Какое?

Сулла отставил пустой кубок.

— Отличное вино, не хуже фалернского, — император поднялся с ложа, потер затекший локоть и мотнул головой, указывая виночерпию на выход, — пошел вон.

Раб убрался. Лукулл терпеливо ждал.

— При Херонее у Архелая был крупный отряд фракийцев, предводительствуем неким Дромихетом.

— Знакомое имя.

— Да, не сомневаюсь, ты слышал, но бьюсь об заклад, не помнишь, откуда.

— Пожалуй, не помню.

— Из книг, Луций, — Сулла вновь удобно устроился на ложе, — из сочинений греческих историков. Так звали князька гетов, который успешно бил Лисимаха, одного из полководцев Великого Александра.

— Припоминаю, что-то действительно читал. Это не он убеждал взятого в плен Лисимаха, что геты очень бедны, и их нет смысла завоевывать?

— Да, тот самый Дромихет. Однако, как ты понимаешь, речь совсем о другом варваре.

— Он тоже гет?

— Не знаю, думаю — нет. Геты, по некоторым сведениям, сидят за большой рекой, которую называют Истром [122] Истр — древнегреческое название Дуная. Римляне позже будут называть Дунай на кельтский манер — Данубием. В настоящее время они пока его не достигли. . Они даже Митридата, насколько мне известно, послали к воронам. Этот, похоже, из ближних фракийцев. Весьма шустрый. В бою уцелел. Многих своих сохранил и ушел. Отделился от Архелая. Я за ним не гнался, понтийцев хватало. Ну, ушел и ушел, наплевать.

Сулла потер виски, словно у него болела голова.

— Недавно пришло письмо от Гая Сентия.

— Он все еще наместник Македонии?

— Да, хотя я, признаться, удивлен, как ему до сих пор не свернули шею понтийцы, которые превратили провинцию в проходной двор, перегоняя через нее свои армии одну за другой. Ну, так вот, он пишет, что на провинцию напали варвары, если не ошибаюсь — дарданы...