Стивен Кинг - 11.22.63

— Мистер Эмберсон! Вау, как приятно вас видеть! Как ваши дела?

— Хорошо, Дорри, — ответил я.

— Вы давайте, заказывайте побольше . Вы так похудели.

— Это правда, — сказала Элли. — Вам не хватает хорошего ухода.

Мексиканский загар Дика уже сошел, из чего я понял, что большинство своего пенсионного времени он проводит в помещении, и если я потерял в весе, то он его набрал. Руку мне он пожал крепко и сказал, что очень рад меня видеть. Ничего искусственного не было в этом человеке. И в Элли Докерти также. Вопреки всем моим познаниям будущего, переезд из этого города на Мерседес-стрит, где Четвертое июля празднуют, подрывая кур, начал все больше казаться сумасшедшим поступком. Я лишь надеялся, что Кеннеди достоин этого.

Мы ели гамбургеры, картофель-фри в шипящем масле и яблочный пирог а-ля мод. Мы говорили о том, кто, что за это время делал, и посмеялись над Денни Лейверти, который наконец-то написал свою давно обещанную книгу. Элли поведала, что, по словам жены Денни, первый раздел в ней называется «Я бросаюсь в бой».

Под конец обеда, когда Дик уже набивал трубку «Принцем Альбертом», Элли достала из-под стола свою сумку и вытянула из нее какую-то большую книгу, которую и подала мне над жирными остатками наших яств.

— Страница восемьдесят девятая. И держите подальше от той гадкой лужицы кетчупа, пожалуйста. Мне нужно вернуть эту вещь в том же состоянии, как ее получила.

Это был годовой альбом под названием «Тигриные хвосты», и вдобавок изданный школой, намного люкс-шикарнейшей, чем ДКСШ. Альбом «Тигриные хвосты» имел не простой тканевый переплет, а был оправлен в кожу, листы внутри плотные и лоснящиеся, а рекламный блок позади, насчитывал не менее сотни страниц. Заведение, которое увековечивал — лучше сказать глорифицировал — этот альбом, называлось «Саваннская дневная школа Лонгакр». Я листал страницы, видя старшеклассников поголовно ванильного цвета, и думал, что несколько черных лиц там может появиться разве что в году где-то в 1990-м. И то не наверняка.

— Святой Иосиф, — сказал я. — У Сэйди, вероятно, серьезно похудел кошелек, когда она оттуда переехала в Джоди.

— Я думаю, ей не терпелось как можно скорее уехать оттуда, — тихо сказал Дик. — И не сомневаюсь, что на то у нее были причины.

Я дошел до страницы 98. Заголовок на ней вещал: НАУЧНЫЙ ДЕПАРАМЕНТ ШКОЛЫ ЛОНГАКР. Там находился тривиальный групповой снимок четверки учителей в белых лабораторных халатах с пробирками в руках — квартет-олицетворение доктора Джекилла [508] Аллюзия на сюжет новеллы шотландского писателя Роберта Льюиса Стивенсона (1850–1894) «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» (1886), где речь идет о добропорядочном враче Джекилле, который, выпивая созданное им питье, трансформировался в жестокого палача мистера Хайда. , — а ниже их отдельные студийные фото. Джон Клейтон нисколечко не был похожим на Ли Освальда, но имел того же типа приятное лицо, которого невозможно запомнить, и уголки губ у него также были поджаты в таком же намеке на улыбку. Был ли это призрак веселости или едва скрытого презрения? К черту, возможно, это, скорее всего, все, на что был в состоянии этот обсесивно-компульсивный сукин сын, когда фотограф попросил его сказать «сыр». Единственной характерной деталью казались впадины у него на висках, которые почти идеально гармонировали с поджатыми уголками его губ. Фото черно-белое, но глаза у него были достаточно светлыми, чтобы я решил, что они или голубые, или серые.

Я повернул альбом на 180 градусов, чтобы увидели мои друзья.

— Видите эти углубления у него по сторонам головы? А действительно ли это естественная формация, как бывает крючковатый нос или запавшая нижняя челюсть?

Они единодушно ответили «нет». Прозвучало это немного смешно.

— Это следы щипцов, — сказал Дик. — Остаются, когда док устанет ждать и вытягивает грудного ребенка из его мамы. По обыкновению они проходят со временем, но не всегда. Если бы у него на висках волос не поуменьшилось, вы бы их и не заметили, не так ли?

— А он здесь не появлялся, не расспрашивал о Сэйди? — спросил я.

— Нет, — вновь ответили они в унисон. А Эллин прибавила: — Никто о ней не спрашивал. Кроме вас, Джордж. Дурак вы чертов. — Она улыбнулась, как это делают люди, сказав что-то словно ради шутки, но в то же время и не совсем.

Я взглянул на часы и произнес:

— Друзья, я уже отнял у вас много времени. Пора ехать назад.

— Не желаете прогуляться до футбольного поля, прежде чем уехать? — спросил Дик. — Тренер Борман просил вас привести, если выдастся шанс. Там уже, вне всяких сомнений, идет тренировка.

— В вечерней прохладе, по крайней мере, — уточнила Элли, привставая. — Благодарим Бога за маленькие подарки. Дик, помните, как у того мальчика, Гастингса, случился тепловой удар три года назад? И как все сначала думали, что это инфаркт?

— Не представляю, почему ему вдруг захотелось со мной увидеться, — сказал я. — Я же перевел одного из его призовых защитников в темную сторону мироздания. — Понизив голос, я прохрипел. — Театральное искусство!

Дик улыбнулся:

— Да, но вы спасли другого от возможного красного свитера в Баме. Во всяком случае, так считает Борман. Именно так, сынок, ему рассказал сам Джим Ла-Дью.

Сначала я абсолютно не понял, о чем он говорит. А потом вспомнил танцы на Вечеринке Сэйди Хоукинс и рассмеялся.

— Я всего лишь застукал троих учеников, которые поочередно угощались из бутылки отравленным пойлом. Взял и выкинул ее за забор.

Дик перестал улыбаться.

— Одним из тех учеников был Винс Нолз. Вы знали, что он был пьян, когда перевернулся на пикапе?

— Нет. — Но меня это не удивило. Машины и выпивка всегда остаются популярным и иногда летальным коктейлем среди старшеклассников.

— Да-сэр. Это, в совокупности с тем, что вы тогда сказали этим ребятам, навсегда отвадило Ла-Дью от алкоголя.

— А что вы им тогда сказали? — спросила Элли.

Она нащупывала у себя в сумочке кошелек, но я уже очень глубоко погрузился в воспоминания о том вечере, чтобы спорить с ней об оплате счета. «Не проебывайте собственного будущего», — вот что я им тогда сказал. И Джим Ла-Дью, с его, по обыкновению, ленивой улыбкой футбольного героя, как оказалось, принял это близко к сердцу. Мы никогда не знаем, на чьи жизни влияем, и когда это бывает, и почему. Пока будущее не пожирает настоящее, по крайней мере. Мы узнаем, когда уже бывает слишком поздно.

— Не помню, — сказал я.

Элли быстро ушла, чтобы оплатить счет.

Я произнес:

— Дик, скажите мисс Докерти, чтобы приглядывала, не заметит ли где человека с этого снимка. И вы тоже поглядывайте. Он, возможно, и не появится здесь, я уже начинаю думать, что ошибся относительно этого, но все может случиться. А он из тех, кого следует держать на препоне.