Борис Харькин - В пасти Джарлака

– А… это тот дурень, который орков хотел с натуры рисовать.

– Да. Я как щас помню, что он ляпнул: хочу, мол, запечатлеть на холсте бесстрашных зеленокожих воинов в естественной среде обитания. Чего это он имел в виду – хрен его знает, но, дело в том, что он таких картинок с десяток накалякать успел, пока мы не проголодались.

– Видал я те картинки, одна из них до сих пор в трактире висит. Не то. У сопляка мы – как живые. Явно дело рук волшебника.

– А давай я бледнопузому топором башку – вжик – и нету, – предложил Зуб. – Он и пукнуть не успеет, не то что картинки порвать.

Я вздрогнул. Захотелось вскочить и рвануть отсюда со всех ног. Похоже, я сильно переборщил с фотографиями!

– Не надо, – отрезал Зябба, и мне чуть полегчало. – Жалко сопляка. Не такой он, как эти петухи из Атрема. Что-то в нём есть. Какая-то сила, хоть он и тощий, как глиста. Друг Агырра опять же, а тот – честный тролль.

– Ну а если я просто обухом ему по темечку шарахну. Заберём картинки, а он позаикается пару дней, а потом будет как новенький.

– Не стоит, Зуб. С волшебниками лучше не связываться, паскудный народец. Мало ли как эти картинки действуют! Если что не так пойдёт, смерть наша будет позорная и глупая. Так можно и в Великий Гадюшник не попасть!

Зуб плюнул в костёр.

– Осторожный ты какой-то стал, брат. Скоро, как эльф, при виде каждой тени в штаны класть начнёшь. Не узнаю тебя.

– Я тебе щас рыло начищу, мигом узнаешь! – процедил Зябба.

– О! Вот это другой разговор! А то я уж боялся, не поработал ли волшебник и над тобой. А вообще, пожалуй, прав ты. С этими чудодеями связываться – себе дороже.

Зябба подбросил в костёр охапку хвороста. Зашипело, вверх взметнулось пламя, разгоняя ночную тьму.

– Ничего, как-нибудь уговорим сопляка отдать картинки.

– А потом надерём ему задницу, чтобы не борзел.

Ага. Так я вам их и отдал! – подумал я.

– Скажи-ка лучше, Зуб, как в Гадющник притопаем, в какой бордель первый делом пойдёшь?

Разговор перешёл в другое русло. Орки принялись спорить какой бордель круче – 'Клыкастые штучки' или 'У пышногрудой Загры'. Про меня больше не вспоминали.

Но я ещё долго не мог уснуть. А вдруг передумают и укоротят меня на голову?!

До Стронгхолда осталось трое суток пути, и эти дни я провёл великолепно. Теперь не было никакой дедовщины – по очереди катили тележку, разбивали лагерь, собирали хворост, носили воду. Меня уже не называли сопляком или бледнопузым, а всё чаще – парнем или пацаном. Зябба и Зуб вели себя как шёлковые, но и я старался сильно не хаметь, ведь в Стронгхолде будет много орков, на всех моего фотоаппарата не хватит.

Город, который орки называли Гадюшником, оказался великой твердыней.

Деревья расступились, и взгляду предстало огромное ровное плато. Когда-то здесь был лес. Теперь пространство перед городом было расчищено, все деревья вырублены подчистую, остались только замшелые пни. Днём к Стронгхолду незамеченным не прошмыгнул бы и заяц.

А вдали, километрах в пяти, возвышалась исполинская городская стена, сложенная из тёсаного камня. Она была высотой метров пятнадцать, а то и больше! Стронгхолд казался неприступным. С юга, запада и востока он был окружён горами, с севера – защищён стеной. Город-крепость словно прилепился к рыже-коричневым скалам.

Мы шагали по тропинке, лежащей между пнями, а я всё не мог оторвать взгляд от города. Когда подошли поближе, мне чуть плохо не стало. Если Валорион напоминал Диснейленд, то Стронгхолд скорее смахивал на комнату страха в этом самом Диснейленде. Сверху из камня стены торчали ржавые железные прутья, похожие на арматуру. На эти прутья были насажены черепа разных зверей. Одни выбеленные временем, другие ещё в ошмётках плоти, источающей мерзкую вонь, но это, видимо, никого не беспокоило. Присмотревшись, я с ужасом обнаружил, что среди черепов животных встречаются и человеческие!

А на самом почётном месте – над воротами – висело несколько свежих эльфийских голов. Они выглядели совсем как живые. Ну и жуть!

Сами ворота были выстроены из брёвен такой толщины, что Зябба с Зубом, взявшись за руки, вряд ли обхватили бы самое тонкое из них. Заточенные сверху стволы были вплотную пригнаны друг к другу и поперёк обшиты железными листами. Зябба объяснил, что дерево пропитано специальной смесью, и ни один поганый ушастик не сможет поджечь его.

Сейчас ворота были гостеприимно распахнуты. Я и мои зелёные попутчики беспрепятственно вошли в обитель орков. Часовые, что по идее должны были охранять ворота, не обратили на наш отряд ни малейшего внимания. В тот момент у них нашлось занятие поинтереснее. Они делали ставки.

В пыли катались два орчонка. В стороны летели ошмётки одежды, клоки волос и выбитые зубы.

Помимо охранников здесь собралась куча народа. Все оживлённо наблюдали за дракой. Каждый что-то кричал, советовал, а седой орк принимал ставки. Из толпы доносились выкрики типа: 'Давай, наподдай ему!' или 'Ломай сосунку рёбра!'.

В общем, было весело.

Когда драка закончилась (один из зелёных уже не шевелился, а у второго не осталось сил его добивать), нас, наконец, заметили.

– Эй, смотри-ка! Зябба раздобыл пищу!

Я с гордостью глянул на тачку, в которой, несмотря на прожорливость братьев, ещё осталась львиная доля кабанятины. Но следующая фраза мне очень не понравилась:

– Давненько мы не поджаривали бледнопузых!

– Спокойно, ребята! – Зябба заслонил меня широкой спиной. – Вам не на что рассчитывать, кроме как на кабанчика. Парень со мной!

Толпа разразилась криками негодования.

Я догадывался, что в Стронгхолде меня не встретят с распростёртыми объятьями, но такой приём, надо признать, заставил серьёзно забеспокоиться.

Орки жрут всё – начиная с крыс и заканчивая людьми! Мало ли какое положение занимают в этом обществе Зябба и Зуб. Эти парни – простые охотники, смогут ли они меня защитить?!

– Заткнитесь! – гаркнул Зуб. – Это друг Агырра и наш, между прочим, тоже. Он помогал нам охотиться.

Крики помаленьку стихли, лишь кто-то тихонько ворчал.

Я сделал выводы, что либо дружба много значит для этого народа, либо Агырр имеет здесь вес. Скорее, конечно, последнее.

– Пойдём, пацан, и не трухай, тебя никто не обидит. – Зябба хлопнул меня по плечу так, что я еле устоял на ногах.

Мы двинулись вглубь Стронхолда.

Вскоре я понял, что солидно смотрелась только городская стена. То, что скрывалось за ней, выглядело далеко не так презентабельно.

Главная улица проходила через весь город, а от неё ответвлялись улочки поменьше. Немощённые, сплошь исчерченные глубокими колеями от телег, они беспорядочно тянулись во всех направлениях.

Дома, напоминавшие казарменные бараки, тесно лепились друг к другу. Краска на стенах давно поблекла и облупилась. Тут и там попадались горы хлама, состоявшие из тряпья, огрызков, костей, кожуры и прочего мусора. В них копошились крысы размером со среднюю собаку. Чистота заботила орков меньше всего.