Василий Сахаров - Тропы Трояна

— Достану тебя и всю семью вырежу. Я это смогу.

— Ну, а что хоть потребуешь? — князь скривился.

— Пока не знаю. Может землицы, может серебра, может об услуге попрошу или ребенка твоего себе возьму.

— А что будет, если сейчас ты услышишь отказ?

— Отказаться твое право. Но тогда до вечера ты не доживешь. Мои воины удавят тебя прямо в этом подвале, и никто меня за это не упрекнет.

Насчет «не упрекнет», я был не совсем прав, ибо передо мной не боярин какой-нибудь, а Рюрикович, и мы не в Венедии, а в Киеве. Так что замечание мне, конечно, сделают, и репутацию я себе подмочу. Но сильно на меня наседать не станут, по крайней мере, пока я нужен Изяславу Мстиславичу и за моей спиной клинки степняков и мечи варягов.

— Вот, значит, как, — Ростислав Юрьевич покачал головой. — Суров ты, варяг, и совсем не рыцарь.

— Ага! Не рыцарь, это точно, — вспомнив западных крестоносцев, которые выжигали наши города, распинали людей и разрушали деревни, я усмехнулся, и поторопил его. — Итак, каково твое решение?

Старший сын Гюрги Долгорукого посмотрел на своих воинов, которые были готовы наброситься на меня, но шансов на победу не имели. Затем обвел тоскливым взглядом подвал, который мог стать местом его гибели, вспомнил о семье, и выдохнул:

— Я согласен с твоим условием, проклятый язычник.

— Значит, договорились, — я направился к двери и отдал караульным приказ: — Выпустите князя и его людей на двор, пусть себя в порядок приведут, нам вместе в Детинец идти.

Время до вечера пролетело быстро. Заботы, хлопоты, баня, короткий сон и смена наряда. Затем был разговор с князем Мстиславом Изяславичем, который мне понравился, суровый мужчина и мозги на месте. Далее я передал ему Долгорукого, который напоследок окатил меня гневным взглядом, в коем плескалась злоба. Ну, а после того как Мстислав пообещал выделить мне припасы и лошадей, а так же подчинить несколько отрядов, в сопровождении разведчиков и Бравлина Осоки я направился на тайное свидание с Андроником. Минуты и часы, как обычно, пролетали мимо, и я торопился.

Встреча должна была состояться на окраине Киева в доме Любавы, подруги спафария, которую он любил настолько сильно, что из-за нее согласился поставлять нам секретные сведения о делах ромейского посольства. Сама женщина вместе с ребенком находилась за городом и для всех соседей она уехала к родственникам в Оршу, а на хозяйстве оставался приказчик, наш человек.

Андроника пока не было, он должен появиться после полуночи, и мы с Бравлином присели в горнице. Разведчики в это время, вооружившись арбалетами, прикрыли подходы, и неприятностей никто не ожидал. Поэтому мы с Осокой, который, как наиболее доверенный опричник, знал о моих ведовских способностях и о том, что я родился в иную эпоху, отдыхали и вели разговор о будущем. Сам-то начальник разведчиков воображением не блистал, ибо приземленный человек и практик, а вот послушать меня любил. Вот и сейчас, пользуясь моментом, задал вопрос, который я слышал уже неоднократно.

— Вадим, а что будет дальше?

Настроение было нормальное и я Осоку не одернул, а прищурившись, посмотрел на пламя восковой свечи, которая освещала помещение, и ответил:

— Дальше все будет хорошо. Не без сложностей, само собой, но без них никак. Изяслав Мстиславич растопчет Гюрги и станет царем, а затем займется Галичем и подгребет под себя всю Русь. Венедия в это же самое время станет укрепляться и расширяться, и когда крестоносцы вновь полезут на нас, то одолеть их будет гораздо легче, потому что рядом с варягами, лютичами, поморянами и бодричами встанут русские и степняки.

— А если не выйдет союза?

— Значит, Осока, плохо мы с тобой работали. Так что запомни, если все правильно и по уму сделать, то слабых мест не будет.

— Ясно. — Осока помедлил и спросил: — Вадим, а ты доволен тем, что живешь в этом веке?

— Да.

— А почему?

Хм! Почему? Вопрос Осоки разбередил старую душевную рану, и я вспомнил о том, что окружало меня в двадцать первом веке. Общество потребителей, балаболов и эгоистов, в котором большинству людей было пофигу, кто там сидит наверху и куда он ведет страну. Интернет не отключают? Любимая онлайн-игра работает? Зомбоящик с сериалами включен? Бич-пакеты и водка в магазинах есть? Свобода слова имеется? Так что все замечательно, можно гамбулить на чужого дядю дальше, слушать по телевизору сладкие речи, погружаться в выдуманные виртуальные миры, где ты самый-самый супер-эльф, японский шиноби, солдат удачи или крутой танкист, который пачками валит врагов и апгрейдирует боевую машину, хлебать водку с самогоном, прожигать жизнь в клубах, колоться и нюхать. Это ли не счастье? Самое, что ни на есть, настоящее. Почти рай. Убогий, конечно, но другого не было. Ведь мечты о космосе, всеобщем равенстве и социальной справедливости разменяли на цветные фантики, и взяться за реальное дело могли лишь единицы. Потому что силы в сердцах уже не оставалось, а главное была утрачена идея, ради которой стоило бы бороться. Так что нет, родной век мне категорически не нравился, особенно после смерти жены и детей. До этого о судьбе страны и моего народа как-то не задумывался и старался не замечать негатива, а потом стало поздно, ибо здоровья уже не было, и я не мог ничего изменить. Это сейчас, когда я начал все заново, наверное, смог бы что-то сделать, а тогда нет. Только боль, разочарование в людях, чувство бессилия и понимание того, что так не должно быть. Вот что было в моей душе тогда.

— Бравлин, — я посмотрел на разведчика, — не спрашивай меня больше об этом. Никогда. Просто поверь, ты не захотел бы жить там, где никто и никому не нужен.

Осока нахмурился и кивнул, а затем в дверь постучали условным стуком: два коротких и один длинный. Норма. Андроник уже рядом и наши наблюдатели его видят.

Спафарий появился через пару минут, и он мало напоминал того крепкого и статного молодца благородных кровей, которого я раньше видел в городе. Грубый шантаж Бравлина надломил этого сильного человека, и под глазами Андроника появились темные круги. Но когда он увидел меня и Осоку, который сегодня не скрывал своего лица, Вран несколько оживился и, сделав шаг на меня, прошипел:

— Я так и думал, что это твоих рук дело, венед.

— Ну да, — я улыбнулся и спросил ромея: — Бумаги принес?

— Да, — из-за пазухи спафарий вынул тугой сверток и бросил его на стол. — Здесь вся переписка нашего посольства за последнюю седьмицу.

— Славно-славно, — я указал послу на стул подле себя. — Садись, благородный Андроник, поговорим.

Вран устало вздохнул, присел и сказал:

— Император недоволен мной и скоро я вернусь в Константинополь.

— И что с того?

— Верните мою женщину и ребенка, ведь я больше ничего не смогу вам дать.