Василий Сахаров - Тропы Трояна

— Отец, как мы поступим? — Ярослав посмотрел на князя, и его глаза загорелись предвкушением боя.

Владимирко приподнялся на стременах, кинул косой взгляд на приставленного к нему ромея Иону Киприота и обернулся. Полки его разноязыкого войска приближались к переправе. Намечалась толкучка и следовало поскорее принять решение, которое было на поверхности. Надо наступать, и князь, взмахнув рукой, сказал:

— Атакуй.

— Слушаюсь, отец.

Ярослав стал отдавать приказы, и авангард двинулся вперед. Половецкие стрелки, которыми командовали опытные вожди, еще в прошлом году воевавшие против ромеев и галичан, скопились на флангах, и выдвинулись к берегу. Моментально началась перестрелка, и тучи стрел зависли в воздухе над речной гладью. Ну, а вражеский командир, воин в свободной темно-зеленой одежде и без доспехов, стоя под своим знаменем, спокойно наблюдал за всем происходящим с противоположного берега и явно не нервничал. И когда Младшая дружина князя, которую вел Ярослав, начала выдвижение к переправе, Владимирко Володаревич подумал, что Сокол ведет себя странно. Непонятно как оказавшийся на службе у киевлян венедский вождь, рядом с которым тюрки, по недостоверным слухам, избравшие его ханом новой орды, слишком уверен в себе, и отступать не собирается. Это было глупостью, но глупцом своего противника князь не считал, ибо уже успел отметить, как лихо и точно он наносит свои подлые и коварные удары.

Было, князь хотел придержать сына, ведь наверняка на переправе накиданы бороны и в воде может находиться железный «чеснок», который замедлит дружину и покалечит лошадей. А еще на противоположном берегу слишком густые кусты, в которых неизвестно что может скрываться. Однако тюрки стали отходить, видать, они не выдержали перестрелки с половцами, и Владимирко ничего не сделал. Он продолжал наблюдать и стал свидетелем дальнейших событий, которые развивались стремительно.

Тюрки на удивление слаженно и дружно откатились от берега и сгрудившиеся у воды половцы уже не могли достать их своими стрелами. Затем вражеские конные лучники остановились и вновь начали обстрел переправы. Дружинники в это самое время вошли в воду, и Ярослав был осторожен. Несмотря на возраст, ему было всего девятнадцать лет, он уже имел немалый боевой опыт, и потому выслал вперед дозор, который нашел притопленные бороны. Правда, при этом передовой десяток почти полностью полег под стрелами степняков, но воины нащупали проход и Младшая дружина, сотня за сотней, устремилась на врага. Воины вскидывали над головой щиты и падавшие на излете стрелы степняков отлетали от прочного металла. После чего бронированная конная масса потекла через массу воды и должна была захватить плацдарм на другом берегу, а затем дождаться подхода лукоморцев, которые отгонят наглых тюрок. Вроде бы все в порядке, но тут противник сделал свой следующий ход.

Сигнальщик рядом с Вадимом Соколом приложил к губам рог. Над рекой разнесся протяжный звук и густой кустарник вдоль переправы, обнажая прикрытую засекой пехоту, упал в воду. «Назад!» — видя это, хотел выкрикнуть Владимирко. Но было поздно. Венед все же перехитрил его. Он заранее подготовился к прорыву галицкой дружины, которую могла остановить только занявшая выгодную позицию пехота, и все, что оставалось князю, отдать команду половцам прикрыть своих воинов. Лукоморцы повеление нанимателя выполнили и снова их стрелы полетели во врагов, но дружинникам от этого было не легче. Почти четыре сотни всадников сгрудились на широкой переправе и уперлись в острые колья засеки, через которую змеей петляла прикрытая щитоносцами дорога. Развернуться было нельзя, и про отступление никто из храбрецов не думал. Нужно было прорываться и Ярослав, который находился на острие атаки, повел своих воинов вперед. Однако стрелы тюрок, сулицы и короткие болты самострелов, которых у противника оказалось немало, остановили порыв Младшей дружины. Сотни мертвых воинов и дорогих лошадей образовали перед вражеским укреплением дополнительный вал и, глядя на своих умирающих дружинников, элиту галицкого войска, князь застонал и попытался отыскать взглядом сына. Ярослав, слава Богу, был жив. Телохранители прикрывали княжича от стрел и дротиков, а потом, когда задние ряды бронированных сотен смогли отойти назад и выползли из воды, дружинники, теряя товарищей, вытащили его на «свой» берег.

Первая атака галичан окончилась неудачей и Владимирко Володаревич, на глаз прикинув потери, решил, что потерял двести воинов. Не каких-то там наемников или крестьян — этих не жалко, а дружинников, которые являются оплотом его власти. Ну, а противник лишился всего нескольких десятков бойцов, и хотя половцы продолжали осыпать вражеский берег стрелами, взамен от стрельбы мощных арбалетов теряя своих воинов, противник не отступал. И бросив очередной взгляд на заваленную трупами переправу, князь тяжко вздохнул, и направился навстречу сыну.

— Отец! — воскликнул Ярослав и спрыгнул с нервно хрипящего коня, в теле которого болталось две стрелы. — Как же так!? Нас перехитрили! Я не смог! Да…

— Молчи, — Владимирко Володаревич оборвал Ярослава. — Я знаю, что ты хочешь сказать, и понимаю твои чувства.

Князь, в самом деле, понимал сына, потому что сам неоднократно терпел поражения. Боль, страх, злость, обида и непонимание. Вот что было в душе Ярослава и ему надо было выплеснуть это из себя. Однако он будущий правитель, возможно, король самостоятельного государства, а значит, обязан держать себя в руках и быть спокойным, по крайней мере, на людях.

— Нам необходимо дожать врага и разгромить его! — скидывая помятый шлем и мокрые латные перчатки, а затем, сжимая кулаки, выпалил Ярослав.

— Нет, — князь отвернулся от сына.

— Ко как…

— Молчи, я сказал! — Владимирко был резок. — И не смей орать! Успокойся, навести раненых, и приведи себя в порядок, а только потом приходи.

— Понял.

Ярослав понурился и отправился выполнять повеление отца, а князь собрал военный совет, на котором было произнесено много гневных речей, но ни один из военачальников не дал своему полководцу доброго совета. Наемники не желали идти на прорыв, а жертвовать своими дружинниками или ополченцами, которые находились в хвосте войска, Владимирко больше не хотел. Переход до следующей переправы мог отнять весь день и, наверняка, там снова окажутся воины Сокола. Значит, следовало разделить войско на части и двигаться вдоль берега двумя потоками. Больше ничего придумать было нельзя. Но прежде чем отдать новый приказ князь решил поговорить с венедским вождем и попробовать склонить его на свою сторону.

Тела облаченных в кольчуги русских дружинников медленно погружались на дно реки. Они выполнили приказ, и пошли на смерть, но мои воины его тоже выполняли. У каждого была своя правда, однако, тактическая победа осталась за нами. Армия Владимирко Володаревича застряла и потеряет еще сутки, которые будут использованы киевлянами для сосредоточения сил. Правда, галицкое войско пошло на Киев не через Каменец, а мимо Межибожа, в коем сидела полусотня сохранивших верность великому князю конников, то есть двигалось немного южнее, но это мелочь. Все равно мы их перехватили, и основные события произойдут вблизи Киева. Ну, а пока я делал то, на что подписался, и продолжу тормозить галичан завтра, послезавтра и так далее, до тех пор, пока не выйду на соединение с войском Мстислава Изяславича.