Владлен Щербаков - Спасение неизбежно Октябрь 2012

Евгений Карлович наполнил шприц.

— Два миллилитра, думаю, хватит. Пойдем, Владимир, подержишь больного.

Латунов услышал шаги, перед глазом промелькнули брюки доктора, знакомое нательное белье. Что задумали, суки? Только бы ослабили веревку. Надо что‑то придумать. Латунов приготовился разыграть приступ удушья.

— Держи за голову!

Путилин, не мудрствуя, нажал на затылок, веревка натянулась, Василий действительно стал задыхаться. Глаз полез из орбиты, вена на виске набухла, запульсировала. В нее умелый врач и всадил иглу. Сыворотка правды окрасилась кровью, медленно ушла по назначению.

Боль стихала, сидеть на полу не так уж плохо. Какое счастье – вдохнуть полной грудью! Доктор, милый доктор, скольких ты поставил на ноги. Путилин, брат! Мускулы расслабились, лицо утратило суровость, одноглазый улыбался.

— Все, готов. Приступим.

Путилин сел на кушетку сбоку от сейфа, Нейман с трудом разместил ноги допрашиваемого между ножками стула.

— Больной, слушайте меня внимательно. – Размеренно заговорил Нейман, глядя в глаз верзиле.

— Как Вас зовут?

— Василий Николаевич Латунов.

— Сколько Вам лет?

— Двадцать восемь. – Латунов с готовностью отвечал на простые вопросы.

— Хорошо. Кем Вы работаете?

— Я – боец 28–й роты Приволжского ОМОНа.

— Кем Вы работаете сейчас?

— Я – начальник охраны особого отделения военного госпиталя.

— Кто находится в особом отделении?

— В особом отделении находятся на реабилитации раненные, способные к ведению боевых операций под действием особых препаратов.

— Хорошо. Вас зовут Василий Николаевич? – Задал контрольный вопрос врач.

— Да.

— Вы принимаете наркотики?

— Да, принимаю.

— Кто человек по прозвищу «Пузырь»?

— Трахов Виктор Андреевич, мэр нашего города.

— Какое задание дал Вам Виктор Андреевич Трахов?

— Я должен заставить бойцов подчиняться особым командам.

Изумленный дознаватель повернулся к Путилину:

— Вот так! Мы их тренируем, обучаем, зомбируем, наконец, а результатами воспользуется Виктор Андреевич!

Путилин пожал плечами. Все правильно – каждый за себя.

— Где список особых команд? Сколько человек ты уже испортил? – Нейман со злости нарушил тактику допроса. Латунов завертел головой, лицо обретает прежнюю суровость.

— Что случилось? Где я?

Нейман схватил за шею связанного верзилу, пальцами стараясь пережать сонную артерию.

— Где список кодовых слов? – Змеей зашипел доктор.

— В моей комнате, в книге «Заветы Ильича».

— Читатель сраный! – интеллигент бился в конвульсиях в душе Неймана. – Сколько из‑за тебя людей погибло! Как ты больных вербовал?

Путилин с интересом смотрел на привычную для себя стадию допроса в исполнении непрофессионала.

— Трахов передавал мне героин, — хрипел Латунов, — так и вербовал.

— Сволочь! Поэтому последние эксперименты заканчивались неудачей!

— Путилин, следи за ним! – Пальцы оставили на шее Латунова багровые отпечатки, доктор встал, глаза блестят сухой оболочкой.

— Я обыщу его комнату, ты пообщайся, может, скажет еще чего.

Доктор, доктор. Да он еще и не сказал ничего толком.

— Ну, и что дальше? – Прохрипел одноглазый предатель.

— Что, что, а то ты не знаешь. – Путилин двинул засов за доктором, сел на стул.

— Как тебя угораздило? – Участие в голосе Владимира вполне могло быть искренним.

— Также как всех остальных. Ранение, операция, боль адская, наркотик.

— Нейман сказал, подлечил тебя, с иглы снял.

— Что он понимает, интеллигент вонючий! Из него на живую осколки вытаскивали, когда палка в зубах вместо морфина? У него в глазнице грязными пальцами ковырялись?

— Мы все умрем, Путилин! А знаешь, что это – не чувствовать боли, умирать, при этом уничтожая все вокруг! Ты видишь, как враг корчится в муках, его пули вырывают куски твоего мяса, а лишь покачиваешься от попаданий. Тебя ничто не может остановить! В эти мгновенья ты – бог!

— Ты больной, Латунов! Сейчас как себя чувствуешь? Голова, сердце бо–бо? Ломать не начало еще? Такое бесстрашие в жопу себе засунь!

Латунов обвис на веревках, глаз уже не сверлил собеседника.

— В одном ты прав – мы все умрем. Рано или поздно. Только я умереть человеком хочу, а не зомби и не животным.

— Путилин, подлечится мне надо. Помоги.

— Ломает? Чем же я тебе помогу? Аспирин будешь?

— У меня в ремне доза вшита. Развяжи, вмажусь, что надо расскажу. Теперь уже все равно.

— Конечно, расскажешь. Через два часа соловьем запоешь.

— Не факт.

Не факт, то что правду скажет. А узнать надо быстро и многое: сколько бойцов перезомбированы, их дозы, кто и как передает героин от Трахова, один ли он здесь такой диверсант.

Путилин прошел в смежную комнату. На сейфе лежат вещи, изъятые при досмотре одежды Латунова, рация, фонарик, пистолет. Кобура осталась на поясе. На дверце железного шкафа висит знаменитый «гестаповский» плащ доктора. Секунду подумав, Путилин надел плащ. Коротковат, в плечах жмет, зато теплее. Все лучше, чем в подштанниках допрашивать. Ложка, зажигалка, двухкубовый шприц поместились в левый карман, пистолет — в правый.

Латунов поднял голову. Перед глазом черный плащ, из которого торчал Путилин в нательном белье.

— Теперь я точно все расскажу. – Хмыкнул верзила.

— Конечно, расскажешь! – Путилин поднял стул, положил на него наркоманский инструментарий. Из другого кармана достал ПМ.

— Я тебя развяжу. Только без глупостей, я тут нервный с вами стал. – Путилин картинным движением сверху вниз передернул затвор. Отвязал пленника, держа пистолет наготове, приказал:

— Нагнись!

Путилин открыл одну сторону наручников, сделал шаг назад. Бывший медбрат и начальник охраны особого отделения, звеня железным браслетом на правой руке, развязал веревки на ногах. Верзила встал во весь рост, не обращая внимания на конвоира, снял ремень. Зубами надорвал шов, с участившимся дыханием вынул пакетик размером с леденец.

— Большая доза у тебя?

— Не особо. 2 грамма.

— Ну, да: «не особо». Пионерская доза совсем. – Съязвил Путилин.

Латунов высыпал все содержание «конфеты» в ложку, аккуратно налил воды из чайника.

— Не многовато будет?

— В самый раз. На сегодня. – Наркоман уже грел ложку над пламенем зажигалки. На дне ложки образовались пузырьки, серый порошок растворился в кипящей воде.

Латунов пристроил ложку на столе. Не заморачиваясь с фильтром, наполнил шприц теплым раствором. На щелчок курка усмехнулся. «Черный плащ» как будто и не целится в голову. Латунов сел на стул, закинул ногу на ногу. Изогнувшись, просунул между ног предплечье. Набухшие вены примагнитили иглу. Кровь понесла в мозг блаженство смерти.

— Давай, Владимир, исповедуюсь, что ли.