Михаил Дьяконов - Река времен. Жребий брошен

– Тогда двигай прямо на Таганку. Лучше всего подземкой. Тут тебе без пересадок, так что минут за пятнадцать-двадцать от своего «Пятого года» и доберешься. Я в тутошнем одноименном кафе в секторе «эс». Что тебе заказать?

– Я голодная. Во всех отношениях. Хочу кислых щей и жареной картошки. Остальное – на твое усмотрение.

– Хоккей, все будет, я тебя жду.

Ну вот. Женский вопрос сгубит нас. Только решил подумать, куда бы скрыться, и на тебе – Оленька тут как тут. Либо скрываться вместе, но это невозможно, у нее работа. Либо скрываться и от нее тоже? Кстати, недели две без нее, после того что между нами было, будет трудновато. Надо как следует продумать легенду необходимости исчезновения.

Взмахом руки подозвал давешнего боя и сделал ему дополнительный заказ, чем поверг его в радостное изумление. Итак, куда бы это зашхериться? Место не должно связываться с моим именем, что очевидно. То есть это не должны быть места, связанные с моими родственниками и близкими друзьями. Это должно быть как прыжок в яму. Кстати, «ухо» тоже придется обрубить или поменять, так как они могут расколоть его номер и пытаться отслеживать меня независимо от симки, что поставлена внутри. Впрочем, «уши», как и коммуникаторы разных калибров, по цене вполне доступны, а у меня есть достаточное количество средств его нейтрализации.

Стоп! Средства-то все у меня на карточке. Так что стоит мне только ею светануть где-то, как мое инкогнито летит козе под хвост! Стало быть, надобно принять меры. Новая карточка? Опять светить имя. Фальшивое имя? При желании раскрывается на раз. Виртуальные бабки? Хреновина! Легко проследить, от кого они прибыли, и опять мат в три хода! Наличные? Рискованно, не вполне удобно, хотя в виде пластик-кэша это, пожалуй, выход. Других-то приемлемых вариантов все равно нет. Лады, надо будет потрясти окрестные банкоматы, чтобы некоторую часть моих денежных средств превратить в пластиковые карточки на предъявителя.

Сверкая жетоном на рубашке, бой принес дополнительный прибор, завернутый в салфетку. Потом на столе появились салаты и большая кружка «Очаковского». И наконец, пожелав мне приятного аппетита, бой удалился, плавно скользя по полу, как фигурист, что выписывает коньками кренделя на ледяном поле.

Так. Денежный вопрос, пожалуй, решен. Теперь все-таки – место. Куда можно поехать и исчезнуть? Например, в лес! Отпадает. О надежной связи с Лейбницем и компанией можно будет забыть. На дальнейшей работе в течение всего срока можно будет поставить крест.

Что остается? Остается какая-то гостиница, где я мог бы остановиться без регистрации или под чужим именем. Сложно. Думай, думай, садовая голова!

– Привет, суперстар!

Ольга выплыла внезапно из какой-то темной неопределенности и, сияя улыбкой, прильнула ко мне.

– Что мы ужинаем сегодня?

– Как ваше величество просили. Кислые щи, картошка-фри с печенной на углях форелью. И прочая, прочая. Сейчас тебе все принесут!

Я махнул давешнему бою, показав два пальца. Он понимающе кивнул и вскоре уже скользил к нам, неся на руке поднос с двумя блюдами.

– Ты, как всегда, неотразим. – Ольга широко улыбнулась и вдруг как-то загадочно сказала: – Кстати, я тут приобрела кое-какую обновку, хотела бы показать ее тебе. Мы после ужина поедем в твой Посад?

– Хм! Сегодня, я думаю, нам с тобой будет полезнее посетить какой-нибудь тихий уголок на окраинах старой Москвы.

Ее глаза загорелись:

– Правильно! Не хочу, чтобы наши отношения ограничивались только твоей спальней!

Она активно заработала ложкой, методично перекачивая щи из тарелки к себе в рот.

– Кстати, а почему ты никогда не приглашаешь меня в свою спальню?

Ольга затормозила, словно налетев с разбегу на толстое дерево.

– Это… Это не совсем удобно… Сегодня… Нет! Лучше как-нибудь потом. Понимаешь, мои условия жизни не такие свободные, как у тебя.

– Ты ешь, я ведь не про сегодня говорил, а вообще. Мы ведь с тобой уже сколько встречаемся… А я про тебя почти ничего толком не знаю. И гнездышко твое еще не видел.

– Еще увидишь, не спеши!

Она опять улыбалась, хоть чувствовалось, что мой вопрос обеспокоил ее всерьез.

Итак, я уже решил, что сегодня домой не вернусь. Прямо сейчас мы рванем в мотель «На Варшавке». Там мы немного, гм, пообщаемся с Оленькой. Там же на стоянке я припаркую свою «Селесту» на недельку, и там же завтра к полудню исчезнет мой след. Только вот куда он направится после исчезновения? Надо думать.

Перефразируя классиков, можно сказать, что в прежнее время я проводил за рулем если не большую, то наверняка лучшую часть своего времени. Еще в годы учебы в МегаТуре, у меня появились «права», и по настоянию деда (и с его морально-финансовой помощью) я стал счастливым обладателем «хюндая» преклонного возраста, и с тех пор началась жизнь за рулем.

Лишь в годы саперной службы в миссии мне доводилось кряду по нескольку дней и даже недель не садиться за руль. В остальное же время, и особенно после прекращения контракта, я выбегал из дома в шесть-семь утра, возвращался после полуночи и не меньше четырех часов каждый день насиловал баранку рулевого управления, выгадывая секунды на дорогах.

Впрочем, и в годы работы в миссии порулить порой приходилось не мало. Только уже не рулем легковухи, а баранкой КБМ, полубаранкой БМТ, рычагами ИМР [48] ИМР – инженерная машина разминирования. , а дважды – даже боевым танком. Хоть стареньким, но настоящим. Но все равно этот период можно считать каникулами в моих тесных отношениях с автомобилями. Что вполне логично.

Решение стать сапером было продиктовано желанием продолжить дело деда, который боролся с минами в Афганистане, потом в Приднестровье, первых чеченских. Деда, которого даже в восьмидесятилетнем возрасте большие авторитеты из МЧС приглашали консультировать сложную ситуацию с бомбами, подброшенными в торговый центр «Китай-город» во время обострения двенадцать лет назад.

Я надеялся, что дед обрадуется моему выбору, и было обидно, когда он, узнав о том, разразился гневной тирадой в мой адрес. Он пытался отговорить меня целых дня три, а поняв, что толку от этого нет, начал гонять по матчасти, активно используя свою богатую коллекцию. Правда, он, похоже, до смерти своей так и не узнал, что я самовольно не раз влезал в эту коллекцию еще задолго до того, как он позволил… Да…

И все-таки – об автомобилях. Их было много в моей жизни. Личных, служебных, прокатных, автомобилей друзей и родственников, автомобилей – подарков и собранных из хлама. Все они прослужили мне разные сроки, но о каждом у меня остались добрые воспоминания.

Все личные авто были для меня как любовницы. Я давал им женские имена и ласковые прозвища. Первым был черный «Дайнемик», который повадками напомнил мне одну подружку, от которой позаимствовал свое женское имя «Лека», он прослужил мне три года и пал смертью героя от наезда большегрузной «Скании». Потом была «Нова» от «Мицубиси», которая прослужила дольше всего – семь лет. Но ни одна из машин не вызывала такой гаммы положительных эмоций, как последняя «Ласточка» – «Селеста» от «тойоты». Я не просто полюбил эту машину, но сжился с ней, и временами боготворил ее за массу достоинств, несмотря на несомненно имевшиеся недостатки. И вот теперь с ней нужно будет расстаться. Не знаю, как я смогу прожить без нее даже несколько дней.