Андрей Дай - Поводырь в опале

Удивительно, но в тот день поста не было. Потому среди кушаний было много мясных блюд. И зелени. Понятия не имею, откуда взялись свежайшие листья салата, упругие перышки лука и яркая редиска. Это посреди зимы-то! Авитаминоз царской семье не грозил.

Нужно признать, накрытый на пятерых, стол не выглядел богатым. Совсем не таким, как это принято в Сибири на Великие праздники, когда всевозможных угощений столько, что бывает тарелку некуда ставить. Маринованные огурчики и грибы. Капуста в небольшой серебряной плошке. Пара соусниц. Широкая тарелка с зеленью и нарезкой из разных сортов колбас или копченого мяса. Вот, пожалуй, и все.

Но вот что удивительным образом сближало ужин в Гатчинском дворце с любой сибирской избой накануне Рождества, так это пельмени и водка. Я запотевший полуштоф-то увидел — глазам не поверил. А когда внесли супницу с парящим благоухающим лавровым листом приветом из-за Урала, и вовсе…

Чокаться в столице было не принято. Слава Богу, не решился первым совать рюмочку на середину стола. Просто одетый мужик, тот самый, что ехал в одних санках с Александром, может меня бы и поддержал. А вот остальные могли и губы презрительно наморщить. Особенно Николай Николаевич. Он и без повода на купеческого обличия дядьку волком смотрел.

А вот герцогу было явно любопытно. Мекленбург-Стрелицкий, как я понял, вообще живо интересовался всевозможными стреляющими приспособлениями, а мужик оказался оружейником Иваном Орловым. И для любого состоятельного охотника того времени было предметом гордости иметь у себя ружье произведенное этим мастером.

Выпили. Захрустели огурчиками. Слуги в ослепительно-белых перчатках разложили по тарелкам главное блюдо ужина. Не удержался и сгрыз редиску. И только наколол на вилку первый пельмешек, как Александр заговорил.

— Вот Герман Густавович утверждает, будто бы эти новые многозарядные американские ружья могут быть весьма полезны для охоты на крупного зверя. Что скажешь, Иван?

— Эт, Ваше Величество, Спенсеровы винтовки что ли? Али те, что на заводе Винчестера инженер Генри фабрикует?

— Так они тебе известны?

— А чего же нет-то, Ваше Величество? Как же можно за иными мастерами не смотреть. Где-то я что-то у них подсматриваю, а что-то и они у меня берут. Вот те же изделия из Иллиона от Ремингтона с сынами — насколь простецкие, да справные. И прочные, и ломаться там нечему, и не стрельнет когда не надо. Так и то иные жалуются. Мол, лишнее это — при открывании затвора курок взводить. А с затвором Фило Элифалетыч тоже чевой-то намудрил. Коли патрончики свободно не входят, так потом и не вытащишь…

— Эм… Любезный… Эээ… Иван, — переглянувшись прежде с Великим князем, начал герцог, стоило мастеру остановится, и потянуться ложкой к пище. — Так что же там со Спенсеровскими ружьями?

Видимо не у меня одного появилась уверенность, что Мекленбург-Стрелицкий с Николаем Николаевичем, за что-то очень оружейника Орлова не любят. Александр — вон даже нахмурился.

— Господа, — поспешил выручить своего гостя царь. — Отложим пока разговоры. После о ружьях поговорим.

Вот спросят у меня какую-нибудь ерунду, и не ответить нельзя будет. Придется сидеть, облизываться и развлекать высокородных рассказами. А в животе кишка кишке била по башке. Я заторопился жевать. С этих станется нас с Ваней без ужина оставить. И царь не поможет. Не станет же он с родней из-за нас, мелких, незначительных людишек, ссориться.

Очень неприятная вышла трапеза. Так обрадовался сибирскому кушанью, а ел и вкуса не чувствовал. Жутко было ощущать себя насекомым на ладони. В той жизни даже на приеме у Самого такого не было. Что бы он мне сделал? Уволил? Ха-ха три раза. Плох тот чиновник, что себе теплую нору в какой-нибудь Госкорпорации не приготовил. Так что, еще нужно подумать — хуже мне вышло бы от увольнения, или лучше. А вот эти, любой из троих — что герцог, что князь, что царь, легким движением брови могли отправить на плаху. Просто так! Потом верноподданные прокуроры бы нашли за что.

И даже простое неудовольствие с элементарным увольнением со службы могло повлечь за собой прямо-таки фатальные последствия для моих планов. Со мной попросту никто не стал бы иметь дело. Так что, как говаривали те самые, мадагаскарские пингвины — улыбаемся и машем!

К чаю подали простецкое овсяное печенье. Государь не удержался от комментария:

— Отведайте новомодное английское блюдо из овса, господа.

— Ха, — воскликнул Николай. — А мы-то им коней кормим.

— С тех пор, — царь слегка поморщился. Даже упоминание о неудачной Крымской войне, было ему неприятно. — Как продажи хлеба пошли через Голландию и Пруссию, на Острове стали кушать всякую ерунду.

Я не удержался — улыбнулся. Нелюбовь к заклятым друзьям из-за моря — еще один привет из моего времени.

— Так что там с заокеанскими ружьями? — гнул свое герцог.

— Потерпи немного, Георг, — Александр Охотник, нечаянно ставший Освободителем, искусно подогревал интерес гостей. — Сейчас доложат, и пойдем, посмотрим на это чудо.

Кузьму Ивановича Вышинского Герочка сразу опознал. Чин у этого человека был невелик — всего-то коллежский секретарь, а вот место вполне в столице значимое. Одно время Вышинский был государевым стременным — по сути, главным конюхом царской конюшни. А теперь числился биксеншпаннером — ответственным за заряжание оружия для участников царской охоты. Учитывая опасения за собственную безопасность и фанатичную любовь Императора к этой забаве — не последнее лицо при дворе. Кому попало в руки ружье для российского самодержца не доверили бы.

Биксеншпаннер явился только чтоб доложить — повеление исполнено. Американские ружья и запас зарядов к ним готов. Какой уж тут чай с печенюшками! Всю честную компанию, словно ураганом на улицу вынесло. Когда и как теплый полушубок на плечах оказался — и не вспомню теперь.

— Хороша игрушка, — поглаживая цевье, воскликнул Орлов. — Механика хитрая, и исполнено по-доброму. Сюда вот трубка с зарядами всовывается. Этот крюк нужно дернуть, а после и курок взвести…

Оружейник сноровисто вскинул американскую винтовку, и один за другим, выпалил все семь патронов в установленные шагах в тридцати соломенные чучела. Упругий боковой ветер послушно оттаскивал тяжелые, остро пахнущие клочья порохового дыма.

— Однако! — потер шею герцог. — Впечатляюще!

— Только зарядов на этот бешенный самострел не напасешься, — покачал головой князь. — Но вынужден признать. Для кавалерии этот вид оружия мог бы быть весьма полезен.

— Капризная она, — передавая ружье Вышинскому, поморщился Орлов. — Тонкая механика. И трубка эта, в прикладе. Чуть что — соринка попадет, и пульки на перекос идут. Вот у ружья Генри и то надежнее выполнено.