Андрей Дай - Поводырь в опале

— И патроны, что у Спенсера, что у Генри — не ахти, — не удержался я. — Боек по краешку должен бить. И гильзы второй раз уже не зарядить. Центральное расположение капсюля было бы куда как удобнее и практичнее.

— Патроны?! — непонятно от чего вспыхнул вдруг Александр. — Под центральный боек?!

— Ваше Императорское Величество! — вдруг гаркнул неслышно за грохотом выстрелов подбежавший егерь. — Лосиную лежку под Дивенском сыскали!

— Лосиную! — выпучивая глаза, совсем уже заорал царь. — Какую, к хренам собачьим, лосиную?! Лерхе! Марш за мной! Патрон ему надобен центрального боя!

Император впереди, потом я, и Георг с Николаем, как конвой — сзади, пробежали анфиладу залов, увешанную знаменами полукруглую галерею, и ворвались, наконец, в кабинет. Александр тут же уселся за огромный, с аккуратно разложенными стопками каких-то документов, стол, и потянулся за коробкой с папиросами. Взмахом руки разрешил присаживаться и мне, но я благоразумно дождался момента, когда два других охотника на бедного губернатора устроятся. Потом только рухнул на мягкий стул.

— Когда?! Георг? — раздраженно задал парадоксальный вопрос венценосный прокурор. — Семь лет назад? Или восемь? Игнатьев, когда из Лондона был выслан?

— В 1857 году, — блеснул памятью Мекленбург-Стрелицкий. — Осенью.

— Значит семь! Семь лет назад наш военный агент в Англии, Николай Павлович Игнатьев по рассеянности положил в карман их новейшую разработку. Цельнометаллический винтовочный заряд с капсюлем центрального боя. Скандал вышел… неприятный. Однако же, нам впервые попал этот ваш патрон. И еще с Николаем Онуфриевичем Сухозанетом, а потом и с Дмитрием Алексеевичем Милютиным, мы все спор ведем — стоит ли подобно американским и английским армиям, принять патронные ружья, или подобно прусским и австрийским — шпилечно-капсюльные…

Александр прикурил, наконец, свою папиросу, и сквозь дым уставился на меня.

— И тут появляетесь вы, сударь, — царь нервно дернул кистью, и хрупкая бумага не выдержала, порвалась. Горящий табак рухнул на бумаги, но вместо того, чтоб смахнуть сор в пепельницу, Император, в ярости попросту прихлопнул уголек ладонью. И вскричал:

— Являетесь невесть откуда со своим мнением! Картинки свои рисуете. И все-то у вас ладно получается! Смотришь, ученых мнения слушаешь, и мыслишь — что это мы семь! Вы слышите?! Семь лет! Спорим, разные варианты рассматриваем! Когда — вот оно. Так и должно быть! Вот как нужно! И если закрыть глаза…

Царь и правда прикрыл на миг глаза ладонью.

— Так должны мы вас милостью своей наградить. Но вот ежели взглянуть на вас, господин Лерхе, так что же мы видим? Гражданского чиновника невеликих лет, коий хлопотами заслуженного отца и чин и место получил. Так откуда это в вас?

У меня живот свело. Я вдруг со всей отчетливостью понял, что все разложенные на обширном столе документы каким-то образом касаются меня. И что нашелся кто-то потрудившийся собрать обо мне сведения, свести их в единую систему и озадачиться вопросом — откуда это все в обычном, среднем господине, никак прежде себя не проявлявшем. И что, вся эта «охота» — заранее хорошо спланированная и организованная акция. И не удивлюсь, если где-то в переходах немаленького дворца ждут своего часа десяток крепких мужчин — сотрудников Третьего отделения. Я почувствовал, как горячи налившиеся кровью уши, и как холодны побледневшие щеки. И еще этот гад, тот, что во мне сидит, молитву на немецком затянул.

Александр поднял ближе к глазам лежащий верхним в стопке документ.

— Вы каким-то мистическим образом оказываетесь в подходящее время в нужном месте, — новая папироса, пока не подожженная, выписывала в нервных пальцах замысловатые фигуры. — Отправились на границу с Китаем именно в тот момент, когда судьба трактата о границах пребывала в большой опасности. Устроили там маленькую войну… Пушки с собой тащили. Мне говорили, Чуйская степь почти недоступна для артиллерии. Но вы все-таки смогли. Крепость построили. Словно знали заранее…

В канделябре пять свечей. Любой другой прикурил бы от крайней. Царь потянулся к средней.

— Горный начальник… Фрезе кажется, или как его там… Министерство уделов жалобами на вас одолел. А вы в отчете докладываете совершенно иначе. И гражданское правление при вас преобразилось, и торговля оживилась. Новое село, новая ярмарка. Рейтерн от вас без ума за изобретение…

Александр подсмотрел в бумаге.

— Зону свободной торговли… У вас в губернии за полгода больше реформ чем мы тут за десять лет успели… Прожекты эти ваши… Откуда это? Ведь обычный же господин ехал в Сибирь. Что же там нашлось этакое в вашем Томске, что вы так вдруг изменились? К чему вы такое стремление вернуться выказываете, что даже моей немилости не опасаетесь?

— А взрывчатка-то вам зачем? — вставил свои «три копейки» герцог. — С кем вы намеревались воевать?

— С горами, Ваше высочество, — ноги ослабли, но язык еще не отнялся, слава Богу. Я даже как-то приободрился. — У меня тракт к китайской границе не достроен. Надобно горы взорвать.

— Да кто вы такой, черт вас раздери! — рыкнул Николай. — Граф Феникс? Любой иной порохом бы стал запасаться, и лишь для вас одного выдумать новое дьявольское зелье проще показалось. Образцы в Морском министерстве испытали на прошлой неделе. У заслуженных адмиралов картузы посшибало…

Эй, Герасик! Хватит ныть. Мы с тобой в беде, а ты там псалмы свои тянешь. На Бога надейся, а сам не плошай! Переведи лучше с великокняжеского на русский! Кто такой граф Феникс? Калиостро? Уж ты! Это что же? Он меня мошенником обозвал что ли?

— Из вас сыплет, как из рога изобилия, — снова включился Император. — Эти писарские улучшения. Откуда взялись? Карта? Ведомо ли вам, господа, что у сего молодого человека есть карта всяческих ископаемых богатств на всю губернию? Хотя тот же Фрезе докладывает, что исследовательские партии и в половине мест не успели побывать. А этот вот сударь просто тычет пальцем в карту и сообщает, что там скрыто. Слыханое ли дело?!

Гера! Думай! Откуда мы карту взяли? Отец у нас в масонской ложе не последний человек? Вот это новость… Великим секретарем ложи «Астрея». Мама дорогая! Вот родитель наш чудил в молодости? Что, правда? Масоны все еще существуют? А царь к ним как относится? Да-а-а?!

— Ну? Что вы там молчите? — бросив раздавленный картонный мундштук, проговорил Александр.

— Опасаюсь вызвать ваше неудовольствие, Ваше Императорское Величество! — какой-то злой кураж кольнул меня… гм… снизу. Я подскочил и поклонился. — Я мог бы легко объяснить все, но не в силах открыть вам, Ваше Императорское Величество, секрет, который мне не принадлежит.

— И чей же он?