Андрей Дай - Поводырь в опале

— И все? — чуть ли не разочарованно выдохнул Император.

— Все, Ваше Императорское Величество.

— Вы, Герман, садитесь. Не стойте тут, как… в общем — не стойте. Вам еще…

Договорить Государь не успел. Потому что именно в этот момент открылась дверь, и вошел очередной гвардейский офицер.

— Его Императорское Высочество, Великий Князь Константин Николаевич испрашивает…

Бравый, потешно и пестро наряженный военный тоже, подобно Александру не успел закончить фразу. Потому как его самым беспардонным образом отодвинули с прохода, и в кабинет ворвался еще один младший брат Императора.

— Уйди, мать… — Великий Князь в совершенстве владел русским матерным. И совершенно не стеснялся это наречие использовать. — Уйди с глаз моих! Испрашивает, козлячья морда, пошел ты…

Ну и так далее. Герцог Мекленбург-Стрелицкий морщился, словно от зубной боли, а Николай откровенно веселился. Как к нежданному явлению генерал-адмирала отнесся царь, понять было трудно. Он снова занимался прикуриванием очередной папиросы.

— Коко? Что-то ты сегодня особенно… — наконец покачал головой Александр, когда гвардеец ретировался, и двери за собой захлопнул. — Не ожидал, что ты решишь составить нам компанию в завтрашней охоте.

— Да какая на… охота, Саша! Князь Долгоруков доклад из Москвы прислал. Эти… совсем там… Подобного скандала еще никогда не бывало. Это превосходит всякое воображение! Никакие увещевания на них не действуют! Непрерывно заседают! Генерал-губернатор приказал офицерам полков находиться при казармах и вынуть ружья из арсеналов. Теперь испрашивает дозволения разогнать Дворянское собрание силой.

Не трудно было догадаться, о чем шла речь. Еще в середине января Московское Дворянское собрание отправило в столицу так называемый адрес «О созвании выборных людей от земли русской», в котором было четко сформулировано требование создания в государстве представительного органа для дворянства. А чтоб это коллективное письмо не утонуло в какой-нибудь канцелярии, копию напечатали в «Московских Ведомостях». «Правда будет доходить беспрепятственно до вашего престола, и внешние, и внутренние враги замолчат, когда народ в лице своих представителей, с любовью окружая престол, будет постоянно следить, чтобы измена не могла никуда проникнуть…» кроме прочего писалось в послании, и ближайшее окружение Императора взвыло от ярости.

— Я днями отправил туда Валуева, — выдохнул дым Государь. — К его голосу они должны прислушаться! Впрочем, об этом потом, Коко. Ты знаком с господином Лерхе?

— Ха! — гаркнул князь, и в два огромных шага оказался рядом со мной. Естественно, к тому времени я уже стоял, скрючившись в поклоне. — Так вот он каков, засранец! Явился о прожектах своих доложить? Ты, Саша, его слушай! Я узнавал. У этого сударя рука царя Мидаса. Все к чему касательство имеет, в золото превратиться норовит. Редкий талант! Михаил Христофорыч о его выкладках для прожектов говорил. В пример иным ставил.

— Слишком много в нем непонятного, — потер глаза царь. — И в химии у него поразительные успехи, и в оружейном деле. И гражданское правление при нем как часы заработало. И повоевать успел, и сына мне спасти. Подношения берет, и тут же дома для чиновников строит… Карта еще какая-то у него есть чудесная…

— Ну и чего? — сделал вид, словно не понял, Константин. — Радовался бы. Не оскудела земля русская. Хоть один что-то делает…

— Он только что признался в связи с масонской ложей, — фыркнул Георг.

— Ну и чего? — повторился генерал-адмирал. — Великое ли дело — десяток идеалистов, мечтающих о всеобщем благолепии. Они и ранее, при дяде еще в уставах писали… Что-то вроде: «Главнейшей же целью Великая ложа почитает для себя в усовершенствовании благополучия человеков исправлением нравственности, распространением добродетели, благочестия и неколебимой верности государю и отечеству и строгим исполнением существующих в государстве законов». С декабристами бы не якшались, никто бы их и не трогал. Только наш господин Лерхе такой же масон, как я — наместник апостола Павла.

Моя шитая белыми нитками легенда рассыпалась от первого же порыва ветра. Я тяжело вздохнул и приготовился к отражению новых атак.

— Да как же, Костя?! Ты что же это? Думаешь, действительный статский советник Лерхе посмел мне сказать неправду?

— Саша, милый, — хохотнул Великий Князь. — Я, который уже раз тебе говорю — ты слишком мягок. Тебе врут все подряд. Воруют безбожно. Жалуются, стонут, а ты им веришь. Чины раздаешь и должности. Так что пора бы уже привыкнуть… А этот вот господин, не то чтоб тебя обманывает. Отец-то его, генерал-майор Лерхе, и правда в «Астрее» Великим Секретарем числился. А кто в его молодые годы не состоял в чем-нибудь этаком? Это лет с тридцать уже как было, но архив, скорее всего, сохранил. Вот и выходит, что связь в действительности существует. Только много ли с нее проку?

— Так как же иначе объяснить все эти его таланты?

— А что из им содеянного тебя больше всего удивило?

— Да хоть бы и схемы винтовок, — влез герцог. — Профессор Вышнеградский сообщил, что ничего подобного в мире еще не делается.

— Так и слава Богу, Георг! Слава Богу! Быть может, у нас кои-то веки, появится что-то стоящее. Или вы считаете — Герман Густавович не мог сам это придумать?

— Вышнеградский…

— Да поди ты со своим Вышнеградским… Спроси вон лучше нашего нового Сперанского — откуда ему выдумалось этакое-то? А? Чего скажешь, Лерхе?

Все уставились на меня. Где-то в глубине дворца гулко били полночь напольные часы. Очень хотелось, чтоб Великий князь Константин превратился в тыкву, а все остальные, кроме меня, в крыс. Готов был даже оставить башмак на ступенях ради такого дела. Но что-то сказка не торопилась становиться былью. Царь оказался параноиком, герцог — скептиком, а генерал-адмирал — матершиником. А я как был балбесом, так и остался.

— Кто же из охотников об оружии не думает? Чистил после боя Спенсерку, да и выдумал, — пожал плечами я. — А к границе меня Его превосходительство, генерал-лейтенант направил. Там и о торговле с Внешней Монголией задумался. Когда же выяснил, что иностранным купцам на нашу территорию никак попадать без паспортов невозможно, а таможенного поста там и не было никогда, о вольной торговой зоне задумался.

И, спохватившись, добавил:

— Ваше Императорское Величество.

— И чего? — присовокупив пару непечатных слов, засмеялся Константин. — Голова светлая, вот и смог. Чего еще надо? Когда сделают мастера образцы тех ружей, да попробуем, как получилось, так и удивляться станем. Сейчас-то чего?

— Взрывчатка? — кивнул, соглашаясь с доводами царева брата, герцог.