Борис Царегородцев - Второй шанс адмирала Бахирева

А мы сейчас приведем себя в порядок и встретимся с посланником, капитаном второго ранга князем Черкасским. Чего-то нового из того, что я уже в общих чертах знаю, он не расскажет, но сделаю вид, что внимательно слушаю. «А князь-то в какой-то мере мой земляк, так как довелось ему родиться в Новочеркасске», – подсказала мне память хозяина этого тела.

Сейчас мы его озадачим. Интересно, если я ему прямо в лоб начну рассказывать о том, что почти год мы тут хреново воюем и надо что-то с этим делать, как он на это отреагирует. Я знаю, что он выступает за активные боевые действия на море, и он не один такой в штабе флота, да и на действующих кораблях сторонники у него найдутся, но вот среди адмиралов таких немного. Слишком давит синдром Цусимы.

– Ваше превосходительство, можно войти?

– Входите, входите, Михаил Борисович. Рад вас видеть.

Мы пожали друг другу руки, как хорошие знакомые, все же мы с ним знакомы не один год.

– И с чем это вы, Михаил Борисович, сегодня к нам пожаловали?

– Да вот на время боевой операции я буду приписан к вашему штабу. А посему вам пакет от командующего флотом.

Черкасский протягивает серый объемистый пакет, обклеенный сургучом. Беру его и, повертев в руках, как бы спрашивая себя, а что мне с ним делать, кладу на стол.

– Я полагаю, вам известно, что находится в этом пакете? – спрашиваю князя.

– Да, я предупрежден. Тут последние инструкции по предстоящему делу.

– Что, опять какие-то изменения в планах предстоящей операции? Хорошо, сейчас подойдут мои доверенные офицеры, они в курсе этого похода, тогда и вскроем этот пакет. А пока, Михаил Борисович, прошу присесть. Пока ждем моих офицеров, не желаете чем-нибудь перекусить?

– Не извольте беспокоиться, перед тем как отправиться к вам, я отобедал.

– Тогда, может, просто чайку или коньячку?

– Что-то сегодня на коньячок меня не тянет, а вот от чаю не откажусь.

– Прохор! Приготовь-ка нам чаю и не забудь о господах офицерах, которых ты позвал.

Спустя мгновение появился Прохор с большим фаянсовым чайником и другими чайными принадлежностями и накрыл нам стол.

– Князь! Михаил Борисович, вот скажите мне, вы там все время при штабах. Мне вот интересно узнать, какие еще планы по уничтожению германских кораблей вы разрабатываете, кроме вот этой вылазки, что похожа больше на мышиную возню, чем на настоящую операцию. Вы там что-нибудь путное можете придумать? Пока на Балтике у германцев минимум сил, надо вдарить по ним так, чтобы у них от удивления яйца бантиком завязались. Вы что, сидя там, не понимаете, что немцы сами нам отдают инициативу, а мы держим свои линейные корабли в заливе и боимся нос высунуть оттуда?

– А что мы можем поделать, если государь запретил использовать линейные корабли, а что могут наши броненосцы, когда у принца их в два раза больше. Хотя их и вправду в несколько раз больше нашего, но и они, как и мы, не проявляют большой активности. У нас разве что только «Слава» да «Цесаревич» пыхтят, а остальные в базе отстаиваются. Даже «Павел» с «Андреем» в море не выходят. Да по большому счету мы все простаиваем в базах или стоим у минной позиции, ждем, когда это принц Генрих попытается проникнуть в Финский залив. Ты мне скажи, зачем он сюда полезет? В прошлом году ведь они предприняли попытку проникнуть в залив.

– Князь! Ну, ты и вспомнил! После того случая почти год прошел, и больше они ничего не предпринимали. Поняли, что свой флот мы в море не выведем и у их берегов не появимся. Не считая нескольких вылазок, в том числе и моей. А если начистоту, так они же тогда проникли в залив и почти наполовину прошли его. Не налети «Магдебург» на мель, они вполне могли нам хорошо напакостить, а потом так же незамеченными уйти. Да, с началом войны, когда адмирал Эссен был жив, мы еще что-то предпринимали, а теперь все заглохло. И опять, как десять лет назад, прячемся по базам. Ясно, у нас еще синдром Цусимы не выветрился.

– Михаил Коронатович, я не пойму, к чему ты клонишь?

– Надо уговорить царя снять запрет, пока у нас есть возможность нанести серьезный урон противнику. Надо почаще выходить крупными силами в море да пройтись вдоль побережья Германии и навести там шороху. А то у нас скоро такой возможности не будет. Германец сейчас нажимает на сухопутном фронте, рвется в глубь России. Помяни мое слово, скоро они начнут наступление через Курляндию по направлению к Риге. Для поддержки приморского фланга своих войск Вильгельм попросит своего братца задействовать весь свой флот Балтийского моря. Ты представляешь, что будет, если они возьмут Ригу?

– Это же двести верст от теперешней линии фронта. Не может такого быть, чтобы их так близко подпустили к столице.

– Что такое двести верст? За последнее время насколько мы отступили? Молчишь, вот то-то и оно. Так что, я думаю, к августу они выйдут к Риге. А у нас Ирбенский пролив не защищен. Там до сих пор ни одного орудия не поставили. Ладно, мин мы можем быстро накидать, но минные поля без прикрытия – это только до первого подрыва, а потом придут тральщики… И все, препятствия больше нет.

– Насчет прикрытия Ирбенского пролива, Михаил Коронатович, ты прав. Надо срочно установить на Цереле хотя бы одну батарею, да в районе Михайловского маяка вторую, чтобы они полностью пролив собой перекрывали.

– Вот на побережье, я думаю, ставить батарею не надо, так как ее противник с суши возьмет. А вот Церель – это другое дело, туда надо бы установить новые двенадцатидюймовые орудия, не менее четырех штук. Месяца через два кайзер перебросит свои дредноуты на Балтику, чтобы помочь своей армии взять Ригу и открыть ей путь на Петроград.

– Да с чего ты взял, что через два месяца германец дойдет до Риги. И не посмеют они сюда свои дредноуты перебросить и оставить англичанам Северное море. Насчет броненосцев еще туда-сюда, я могу предположить, но линкоры – это вряд ли.

– А ты что думаешь, если германец линкоры сюда перебросит, так англичане сразу бросятся побережье Германии бомбардировать или даже высаживать десанты? Да ни хрена они делать не будут, а останутся в своих базах и будут поглядывать: а что русские смогут противопоставить германской армаде? Еще и ставки будут делать, кто больше потеряет кораблей.

– Михаил Коронатович, я что-то тебя не узнаю, да и не слышал от тебя таких высказываний раньше.

– Высказывания как высказывания, а что ты хочешь, скоро год войне, и ты сам видишь, она пострашнее той, предыдущей. А что было сразу после нее? Смута и бунт. И все из-за чего? Да очень все просто: мы ее проиграли. А теперь представь, что будет после этой, если мы и ее проиграем, страшно представить. А мы ее можем и проиграть, если вот так будем воевать, прячась в заливе, а не наносить ударов по противнику. Обыватели и так ведут разговоры о никчемности нашего флота, простаивающего в портах. Надо, дорогой князь, хотя бы пару маленьких побед одержать, именно лицом к лицу с противником, а не минами. Хотя это тоже нужно, слов нет, и мы доказали этой зимой.