Сезин Юрьевич - Нарвское шоссе

— Ну, что там? Все живы?

— Они – все, в дот бомбы не попали. Там что-то со связью. А вот на шоссе по беженцам… Каша из людей и вещей. Меня чуть не стошнило.

Затем Моня совсем тихо добавил:

— И дети тоже…

Я не выдержал и громко выразился про немецкого летчика, пожелав ему вечного изнасилования ежом, ужом и колючей проволокой и полноценной ломки, как у их шефа-нарка, на сдачу. За то и заработал втык от Волоха, что выражаюсь, как дореволюционный сапожник, хотя жил не в столь старорежимное время. Но наряда вне очереди не получил. Впрочем, я и при наряде посчитал бы, что прав. Только, в отличие от Мити, пререкаться бы не стал. Начальство иногда втык дает не потому, что ты не прав, а потому, что так положено.

Устроился рядом с Егором. Стали вновь отрабатывать устранение разных задержек, а в процессе я Егору шепотом рассказал, что от Мони услышал. Егор тоже немцу пожелал разных приключений на его задницу, но тоже шепотом, чтоб Волох не слышал.

Ближе к закату Волоха вызвали к ротному, он оставил за себя Островерхова, а сам взял Пашу Черного с собой, и Паше приказал взять винтовку. Мы с Егором переглянулись. А вот это неспроста. Вчера Волох ходил в "Сиваш" (это дот севернее нас) вообще без сопровождающего. А тем более вооруженного.

Во время перекуров Моня добавил, что в Дубровке горело несколько домов и школе возле перекрестка тоже досталось. Я его спросил, был ли кто-то, кто раненых гражданских перевязывал.

Моня ответил, что там стоит пост из "подголосков". Вот они этим и занимались, да еще две сандружинницы из штатских. "Подголосками" в шутку называли людей из артиллерийского взвода лейтенанта Басова. Орудий им до сих пор не поставили, потому их и использовали не по назначению, а где придется.

Остаток дня прошел в трудах и заботах. Я опять отстоял караул у дота, только смена моя была ближе к полуночи. Я перед этим заснул, потому вставать было не в пример тяжелее, да и не заснуть тоже. Пришлось несколько раз мочить лицо из фляжки. Чуть помогало, но потом вновь одолевала зевота.

Пост сдал и провалился в сон. Только долго поспать не удалось. Разбудила нас канонада. Мы повскакивали и стали озираться, и не сразу до нас дошло, что артиллерия гремит не с запада, от Нарвы, а с востока, со стороны нашего тыла. Впрочем, под утро канонада началась и на западе.

Пулеметчики вскакивали не зря. Разразившаяся на востоке канонада означала наступление на их третью роту с востока. Поскольку еще позавчера немцы взяли станцию Веймарн, перерезав путь снабжения и создав угрозу удара в тыл укрепленному району. Гремевшие на востоке орудия – это и был этот самый удар в тыл. По Кингисеппу. По 191-й дивизии, которая этого удара не выдержала и откатилась, открыв тыл заслона на Нарвском шоссе. По третьей роте, части четвертой роты и батарее батальона, в котором служил главный герой.

Поскольку начались бои за город, то отходить через городские мосты беженцы и войска 8-й армии уже не могли. Им требовалось поворачивать на север, к переправам через Лугу у Свейска, Сала и других деревень.

А вот тут возникали неудобства для обороняющихся, ибо дороги требовались и для собственного маневра по ним. Не так уж много их было. А двигаясь, скажем, от Дубровки на север к Пулково, обоз и беженцы перемещались вдоль линии обороны, привлекая бомбы противника к дотам номер 13, 14 и БОТу номер 4. Если же пустить беженцев дальше по Нарвскому шоссе, чтобы им свернуть с него к переправам дальше, у Артемьево, то им придется двигаться сначала по уже не раз бомбившемуся Нарвскому шоссе, а затем они опасно приблизятся к Ново-Пятницкому, на которое уже наступают немцы.

На следующий день будет еще жарче. 191-ю дивизию немцы отбросят от города и выйдут в тыл силам укрепрайона на левом берегу Луги. Комендант УРа будет бросать немногочисленные резервы на прикрытие своего тыла, ставшего фронтом.

Вечером 15-го из-под Нарвы прибыл 266-й пулеметно-артиллерийский батальон, ранее входивший в состав УРа. Его перебросили в Эстонию неделей раньше. После изнурительного марша он получил приказ занять оборону на окраине Кингисеппа по реке Касколовке. К сожалению, батальон потерял в Эстонии половину своей артиллерии, а пулеметов у него изначально почти что не было. Ныне он представлял собой нечто вроде стрелкового батальона, вооруженного винтовками и несколькими пулеметами (два станковых и шесть ручных). Вывезенные шесть орудий по приказанию командования 191-й сд были оставлены в лесу. Батальон занял позицию. К обеду 16 августа стали подходить соседи – ленинградские ополченцы и эстонский истребительный батальон. В 14.30 батальон был обстрелян немецкой артиллерией и минометами, затем последовала атака, которую отражали ружейно-пулеметным огнем. Ночью батальон отошел на Малый Луцк к северу от города, понеся тяжелые потери. Кингисепп оказался в руках у немцев, а 21-й УР и остальные соединения восьмой армии на левом берегу Луги в полуокружении.

Следующий день был нервным и взбудораженным. Сплошной круговорот дел. Разгрузка боекомплекта (у нас своего хватало, но нас посылали на помощь артиллеристам), натягивание дополнительного ряда проволоки в овражке поодаль. Углубление хода сообщения (пришедший комбат его забраковал, сказав, что так в таком мелком вам всем осколки с пулями головы поотшибают). Подгонка и наладка оборудования в доте. И все это под грохот канонады слева и справа, то есть от Нарвы и от Кингисеппа.

В полдень прилетал немецкий разведчик и кружился над нами. После – опять налеты немцев, только не на наши доты, а на деревни и шоссе. Опять пожары, видные даже издали и запах гари в воздухе.

На обеде Коля негромко сказал, что на шоссе в потоке отходящих больше стало военных: и повозки, и машины, и пешие. Теперь они сворачивали и на дорогу, идущую за дотом к деревне Сала на Луге. Что интересно, была и станция Сала, но совершенно в другом месте. Деревня стояла на Луге, где-то к северо-западу от нас. А станция – строго на восток, за Дубровкой. Это тоже Коля рассказал, ибо карта коменданта дота оказалась рядом с ним, и он не преминул туда заглянуть.

Я сам попробовал припомнить что-то из своего времени про здешнюю географию. Вспомнилось немногое – Дубровки уже не было, вместо лесов места карьеров по добыче фосфорита, шоссе, конечно, пороскошнее нынешнего. Еще вспомнил, как где-то меняли колесо, но не смог вспомнить, где это точно было – под Ивангородом или уже за Кингисеппом. Увы.

А дальше был артналет. Уже по нам. Откуда-то из-за Нарвы. Мы быстро посыпались в дот и заняли места по боевому расписанию. В амбразуру я увидел два последних разрыва. Они легли где-то перед проволочными заграждениями. Всего было с десяток разрывов, как я услышал. Волох прошелся по постам и всем громко объявил, что немцы стреляли явно дальнобойными орудиями и наобум. Возможно, целились в шоссе, но все снаряды легли в поле.