Сезин Юрьевич - Нарвское шоссе

Это хорошо, если все это так. Я по приказанию Волоха проверял состояние набивки по косяку входной двери. Дверь, как мне объясняли, называлась "тяжелая герметическая" и должна была сопротивляться удару взрывной волны и огню. Для этого в ее конструкции были металлические детали и обивка кровельным железом. А по косяку шел войлочный жгут для лучшего прилегания стыка двери и стены. Вот его целость я и проверял. Я спрашивал тогда, есть ли легкие двери, и мне сказали, что есть. Их ставят внутри казематов, туда, куда взрывная волна не достает. Вот я занимался своим делом и размышлял, можно или стрелять вот так наобум. У меня был знакомый, служивший в артиллерии на второй чеченской – Костя Зыков. Он рассказывал, что сами они не стреляли – только по приказу с наблюдательного пункта. Куда они стреляли – сразу они не знали. Командуют им как – вот у них пристреляны цели, скажем, номер три. И идет команда – стрелять точно по цели или в сторону от нее, изменив прицел или что там у них есть. А так они могли только догадываться, что если стреляют снарядом с дистанционным взрывателем, то где-то явно группа "чехов". А если взрыватель фугасный, то "чехи" окопались. Иногда им говорили, что цель поражена и благодарили за службу. Несколько раз они видели результат стрельбы. Когда воронки в поле, когда разбитые дома. А как-то в передаче говорили, что когда американцы бомбили Вьетнам, то на одного убитого вьетнамца они расходовали несколько тонн бомб. Чтоб не соврать – тонн пятнадцать или семнадцать. И пояснялось, что это половина загрузки стратегического бомбардировщика или 5–6 вылетов "фантома". Я тогда аж офигел – стратегический бомбардировщик одним вылетом убивает аж двух вьетнамцев! Тогда получается, чтоб перебить население какого-то небольшого городка, туда надо летать чуть ли не всеми бомбардировщиками США! Ну, тут я точно не скажу, ибо цифр не знаю, но получается вроде того.

То есть большая часть бомб падает куда-то в другое место. Получается, вроде бы в белый свет, как в копеечку боеприпасы кидаться не должны, если опираться на сведения Кости, а с другой стороны – бомбы так и летят куда угодно, но только не в цель. Про стрельбу из автоматов мне говорили, что стреляют часто куда-то в нужную сторону, чтобы плотным огнем подавить врага. Он может и даже без потерь от этого огня отойти. Или это про пулеметы говорили? А, ладно. Время придет, и увижу. Если успею. Хотя в любом случае этот десяток снарядов мышей полевых в поле погонял, а нам ущерба от него нет. Или жаб зеленых в болотце.

Потом я задрайки двери проверил и смазал. Вроде как недавно я их открывал и они работали, но коль начальство сказало – надо проверить и доложить. Доложил, а меня с Колей направили на покрытие дота посмотреть на маскировку и подправить, что нужно.

Потом уже втроем ходили на пункт боепитания, получали гранаты и винтовочный гранатомет.

Оказывается, нам в доте положен винтовочный гранатомет и 10 гранат к нему. Еще нам были положены пять ручных гранат, и еще сверх комплекта зажигательные бутылки. Пошли Островерхов, я и Борис с левого пулемета. Что такое винтовочный гранатомет, я и не знал. Повспоминал: в наше время вроде таких не было. Ребята, что служили, называли подствольные гранатометы и автоматические. Мне было интересно, на какой из них будут похожи здешние гранатометы. Но нам его не выделили. Нет их сейчас. Остальное было. Мы с Борисом взялись за ящик с бутылками, а Островерхов понес гранаты. Я спросил Островерхова, что это за винтовочный гранатомет, но он не знал. В гражданскую их не было. Старые солдаты, что на германской были, говорили, что у немцев есть гранаты, которые вставлялись в ствол винтовки и холостым патроном выбрасывались. А сейчас их Федор Ильич не успел увидеть. Борис сказал, что он мельком их раньше видел. На ствол винтовки надевается такая труба, в нее с дула вставляют специальную гранату и стреляют боевым патроном. Граната летит и рвется в воздухе. Насколько далеко, он не помнит, но вроде как дальше чем полверсты. По виду граната похожа на лимонку – такая же рифленая, только чуть другой формы.

По дороге перекуров мы не делали в прямом смысле, ибо несли бутылки. Потому мы просто отдыхали. Пока мы гранаты получали, Пашу Черного опять посылали коменданта сопровождать к ротному. И он увидел интересное – оказывается, у нас в батальоне есть девушки. Точнее, одна, и она, постарше нас, лет так под тридцать. Она зубной врач и выдергивала зуб повозочному из нашей роты. Мы за перекуром поговорили на эту тему, но так, чтоб только лясы поточить. Нам, естественно, ничего не светило, ибо у нее были знаки различия лейтенанта. Спросили Пашу, что он там интересного услышал, но он ничего сказать не мог, ибо все внимание сосредоточил, понятно, на ком. Он вообще зубодерного оборудования боится, но тут преодолел себя.

Я его понимаю – сам к стоматологу лишний раз не пойду, хотя и слышал, что сейчас зубы лечат менее болезненно, чем раньше.

Следующий день был днем падения Нарвы.

Мы об этом догадались не сразу, но потом это стало совершенно ясно. Ибо отступающие совершенно прекратили двигаться по шоссе. Было даже несколько групп, которые отходили не по шоссе, а полем. Они пересекли старую границу и наткнулись на проволочные заграждения. Пришлось посылать к ним проводника – показывать проходы.

Ходивший туда Моня говорил, что там были в основном пехотинцы, но кроме них, еще и несколько вооруженных штатских. Наверное, это были какие-то нарвские ополченцы. Или, может, из какого-то другого эстонского города.

Моня спросил, как им пришлось воевать, ему односложно ответили, что тяжело. Потом добавили, что очень сильный у немцев огонь артиллерии и пулеметов. Про танки они ничего не сказали.

А потом наши подозрения насчет Нарвы укрепились. С той стороны уже начался огонь. Периодически короткие налеты артиллерии, снарядов десять-двадцать на слух. То по одному нашему флангу, то по другому, то здесь, то там. Волох нам рассказал, что огонь такой называется беспокоящим. Его артиллерия ведет наряду с прицельным огнем по точно известным целям. А вот такой беспокоящий – для наведения паники и нарушения маневра нами. Бояться его особо нечего, если в тот момент под него не попадешь. Наш дот рассчитан на противостояние 152-мм снарядам, так что надо еще поискать такую систему, что пробьет его. Они-то вообще существуют, но не на каждом шагу, а обычно бросаются на самые важные участки.

Канонада со стороны Кингисеппа притихла, но совсем не пропала. Это вселяло дополнительное беспокойство. Вообще беспокоиться было о чем, но мне отчего-то хотелось сладкого. Конфету, булочку, шоколадку. Вот странное ощущение: вроде бы как я к сладкому особого влечения не имел, разве что к мороженому.