Александр Сапаров - Назад в юность

Михаил Львович, к моему удовольствию, оказался фанатом гипноза. Я благоразумно старался не высказывать очень большого интереса к этой теме и воздействовал на нашего преподавателя опосредованно через девчонок, которым я теперь мог внушить такое желание очень легко. И Михаил Львович, как большинство достаточно молодых людей, легко поддавался женским просьбам и неоднократно устраивал сеансы гипноза в присутствии нашей группы. Надо сказать не всегда они у него удавались. Но он всегда проводил с нами разбор, где мы размышляли над причиной такой неудачи. Никто из наших девушек такой проблемой не увлекся и вообще все они просто мечтали побыстрее закончить этот цикл и не сидеть под замком в запертых помещениях, слушать навязчивые комплименты больных и иногда и более непристойные предложения, по-моему, высказываемые просто с целью напугать молоденьких студенток. Мне же хотелось, чтобы этот цикл длился, чем дольше, тем лучше, потому, что изучать самостоятельно такую дисциплину очень сложно, даже при большом желании.

Одна из наших девушек работавшая по ночам медсестрой в терапевтическом отделении где — то прикупила тогда еще очень редкий медицинский халат из нейлона, и очень гордилась им и носила на работу и на занятия не снимая, хотя он отличался очень хорошей прозрачностью. Косметика у нее тоже соответствовала халату. Михаил Львович еще в первое занятие предупредил ее, что так одеваться в психиатрической больнице нельзя, но на следующий день девушка пришла вновь в таком же виде. Во время перерыва в занятиях она неосторожно пошла одна через отделение, где ее подхватил на руки, восхитившийся ее откровенным видом паренек, и понес ее к себе в палату. А там положил ее на кровать и начал снимать все немногочисленные тряпочки, а остальные четырнадцать человек в этой палате столпились вокруг и помогали советами.

Хорошо, что ее вопли услышали санитары и прибежав освободили ее уже почти полностью раздетую из рук больного, который получив в глаз от санитара даже особо не расстроился, а хвастался всем, как ему сегодня повезло.

Михаил Львович, грустно рассматривая остатки, такого раньше красивого халата, сказал:

— Ведь я же вас предупреждал, что нельзя ходить в таком виде в палатах и провоцировать больных, еще раз посмотрите, как ходит наш персонал.

— А что же этому подонку, ничего за это не будет? — всхлипывая, спросила наша пострадавшая.

— А что ему должно быть? — удивился наш преподаватель. — Он ведь не виноват в случившемся, виновата его болезнь и ваша легкомысленная одежда, так, что ничего ему не будет, будет лечится, как все. Он ведь лежит второй день всего, так что у вас будет возможность посмотреть его через месяц.

И действительно ближе к концу цикла к нашей Зое подошел молодой человек и, засмущавшись, просил у нее прощение за содеянное.

Сегодня наш преподаватель показал нам больную и попросил нас поговорить с ней, а потом высказать свои соображения.

По неписанному уже правилу первый сбор анамнеза больного ложился на меня. А девушки уже потом включались в беседу и задавали дополнительные вопросы.

Я начал подробно расспрашивать больную о самочувствии, собрал анамнез жизни, все, как полагается при сборе сведений у больного с психическим заболеванием. Мы продолжали разговаривать с больной, приходя все в большее недоумение, зачем нам Дворкин сказал поговорить с ней. Обычная женщина сорока лет, двое уже больших детей, работает штукатуром на стройке, получает приличную зарплату. Никаких галлюцинаций, бреда мы у нее выявить не могли. И оставались в недоумении до прихода Дворкина. Он же пришел и обратился к нам:

— Ну, как успехи в постановке диагноза?

На что могли только развести руками.

Дворкин, улыбаясь, обратился к больной:

— Скажите Настасья Петровна, как вы оказались в Энске?

Та, улыбаясь в ответ, сказала:

— А я не знаю, я шла домой после работы и вдруг смотрю я стою на шоссе. Я остановила грузовую машину и спросила водителя, где я нахожусь. Он мне сказал, что я в двадцати километрах от Энска. Вот я и попросила его подвезти меня до города. Ни сумки, ни денег у меня не было, но парень хороший он меня и так подвез. Ну а в городе я обратилась к милиционеру, а он меня сюда и привел.

Тут Дворкин ее прервал:

— Настасья Петровна скажите, пожалуйста, будущим врачам, а где вы живете?

Та вновь улыбнувшись, сказала:

— Я живу в городе Энгельсе в Саратовской области там и работаю.

Мы в удивлении уставились друг на друга.

Дворкин отпустил больную и начал свои объяснения:

— Товарищи студенты мы сегодня начинаем изучение эпилепсии, и я воспользовался очень редкой возможностью, показать вам больную эпилепсией, у которой был эпизод сумеречного изменения сознания, или как еще называют это состояние — проявления амбулаторного автоматизма.

Она ведь ушла из дома месяц назад, в Энгельсе ее уже разыскивает милиция, родные. А она только три дня, как пришла в себя. Но заметьте, больные в состоянии измененного сознания довольно часто для окружающих ведут себя, как обычные люди, отвечают на вопросы, могут, что-то рассказывать, но когда они осознают себя они не помнят ничего из того что они делали. А эта женщина в нашей больнице ожидает мужа, который скоро за ней приедет. Мы передадим все данные на нее в тамошний психиатрический диспансер и она будет получать соответствующее лечение. И кстати, такие больные с сумеречным сознанием представляют немалую сложность для судебно-психиатрической экспертизы. Испытывая галлюцинации и изменения настроения, они иногда бывают, способны на страшные поступки. Мы знаем не один случай, когда любящий отец или мать, ну или еще кто-то, внезапно обнаруживал себя в комнате с топором в руках, а вокруг лежали убитые родственники. Они начинали звонить в милицию и объяснять, что кто-то убил их родственников, и очень удивлялись, когда их арестовывали за это преступление. Если у этих людей была эпилепсия в анамнезе, то диагноз обычно не представлял большой сложности, но если ранее такой больной у нас не наблюдался, то для экспертизы необходимо длительное стационарное наблюдение. Сегодня я покажу вам еще одну больную эпилепсией, и вы посмотрите, как она отличается от предыдущей больной, болеет она уже много лет и у нее в достаточной мере выражен эпилептоидный тип характера. Она лечится у нас уже много лет, была на спецлечении по приговору суда за убийство четырех человек. Вот вы побеседуйте с ней и попросите рассказать о преступлении.

И вот к нам в кабинет вошла еще молодая привлекательная женщина с капризным выражением лица.

Дворкин представил ей нас и я, как обычно начал разговор.

Наташа, как она представилась, с удовольствием мне отвечала, называя Сереженькой и лапушкой. Но когда начинала рассказывать свою жизнь, буквально тонула в описаниях и малозначащих подробностях. Когда я же ее спросил об убийствах, она также с удовольствием начала рассказывать и сообщила, что она жила в спецпоселке для психических больных, там же вышла замуж за фельдшера, жили они вдвоем в отдельном доме и однажды ее муж привел домой четырех собутыльников они напились и затем тут же на кровати, пока пьяный муж спал, изнасиловали ее, а потом легли спать. Она взяла кухонный нож и перерезала им всем горло.