Игорь Николаев - Триарии

- Это к Шварцману, решение принимал он, - вздохнул полковник. – И я уже думаю, может быть начать практиковать публичные повешения, как в старые времена наемных армий? Каждый день тихая поножовщина между франко-немцами и англами, которую не унять никакими трибуналами… И ладно бы только это! Связисты не умеют пользоваться автоматизированными средствами. Приходят ящики с аппаратурой, аккумуляторов нет, штаты не предусмотрены, только два тома инструкций в придачу. Бронебойные снаряды через один идут с браком, они не пробивают ничего толще бумажного листа - раскалываются.

- Вместо вольфрама упрочненный стальной сердечник, слышал, - скривился Таланов.

- А для безоткаток нет кумулятивных снарядов, - продолжил Зимников. – Гаубицы попадают в цель только прямой наводкой, потому что прислуга не умеет обрабатывать на функциометрах целеуказание корректировки. «Мангусты» расстреливают боезапас впустую, потому что за год у нас так и не появилось нормального обсчета для стрельбы с упреждением по авиации. Зенитчики все еще считают реактивный самолет быстрым гиропланом, по которому можно палить по старинке, с упреждением по прицельным кругам. Запрос на воздушную поддержку проходит через пять инстанций. Вызывая наших авиаторов можно надеяться только на то, что они страшно отмстят за тебя. Если найдут участок и если не проутюжат наших же.

- Война есть бардак, - подытожил Таланов.

- Ну да, - согласился Зимников. – Понятно, что сейчас уже получше, чем тем летом. Снаряд из прессованного навоза все же лучше бутылки с бензином и машинным маслом. Но… - он тоскливо махнул рукой. – На бумаге у меня почти полноценная механизированная сводно-гвардейская бригада, облегченная дивизия в миниатюре. Практически это дикая орда, которой можно только скомандовать «Вперед!» и быстренько отойти в сторону.

- Я верю в твой организационный гений, - обнадежил Таланов.

- Я тоже в него верю, - согласился полковник. – Но что я могу сделать, если в бригаду скидывают рыбьи кости вместо филе? «Зимников умный, опытный, он все может!». Мне нужно хотя бы полгода нормальной подготовки и снабжения, тогда можно будет выйти даже один на один в чисто поле. А ни хрена нет – ни людей, ни техники, ни времени. Добровольцы готовы драться, но они не воины. Они в массе своей – пока лишь ополчение, которое готовить и готовить, как новобранцев. Аэробатовцев осталось — на командиров отделений едва хватает. И какие мы «механизированные», если нормальные броневики только в разведроте? Та сборная солянка из рыбы с собаками, которую мне дали, опять сгорела вся в первый день боев. Потому, что в бронебатальоне — полсотни машин пяти типов, десяти модификаций, а экипажи — с ускоренных курсов. Дожили – я уже дважды использовал разведчиков как ударный механизированный кулак. И дальше буду, потому что с бронеходами, похоже, прокатят. Хорошо хоть тебя вернули, да еще с прибытком.

- Да, полсотни «шагоходов» - это сила! – с некоторой долей самодовольства заметил майор. – Тут можешь не беспокоиться, я своих погонял на совесть.

- А толку? – воззрился на него Зимников. – «Механик» - это самоходный гроб с компактным дизелем на заду, он хорош только в связке со всеми остальными, чтобы расчистили путь, прикрыли и снабдили. А я на бригаде всего два месяца и едва-едва сумел наладить хоть какое-то взаимодействие между батальонами. При четвероязычии. Пока что у меня в руках кувалда, которой можно ударить только раз, а потом управление рассыпается, и все идет по старинке – на кулачках против танков. Так что пока – готовься, буду дробить твою роту и распределять поштучно, как подвижные пулеметные точки.

- Не по уставу, - почесал бритый затылок Таланов.

- Когда получу свои бронеходы, связистов, - металлические пальцы обладали ограниченной подвижностью, поэтому полковник не загибал их, а помахивал разлапистой кистью, похожей на железного паука. – Новую радиотехнику с дешифровщиками, кумулятивные снаряды и черта в ступе, тогда заживем по уставу. А пока – как получается.

Таланов встал и сделал пару шагов по маленькому кабинету комбрига – каморке на третьем этаже заводского комплекса «Плоньской оружейной мануфактуры». Все оборудование вывезли при эвакуации, остались лишь солидные, пустые как совесть ростовщика коробки цехов и складских помещений. Зимникову удалось истребовать комплекс лично у командующего фронтом Шварцмана, чтобы привести в порядок изрядно поистратившуюся в боях бригаду, пополняемую нерегулярно и хаотично. В соседнем здании отрабатывали бой в городской застройке. Грязные, потные и взъерошенные пехотинцы лезли в окна, откуда в них кидали пакеты с краской, имитирующие гранаты. Прямо по широкой асфальтированной площадке под окнами комбриговского кабинета раскатывали кругами два броневика, с которых попеременно прыгали бойцы – разведка отрабатывала быструю высадку на ходу. Недалеко – так, чтобы ненароком не попасть под колеса – бродил колоритный мужик, пузатый, здоровенный, в обычном маскировочном комбинезоне, но с большим деревянным крестом где то между грудью и объемистым пузом. Он что-то вещал, широко размахивая правой рукой, будто кадил. Сквозь рык моторов доносилось:

- А ежели кто из вас, сукины дети, не проявит должного усердия в постижении воинской науки…

Окончание грозной фразы утонуло в автомобильном шуме.

- Это кто? – недоуменно спросил Таланов.

- Это наш бригадный священник, диакон Афанасий. Бригада у меня особенная, и батюшка тоже особенный. Окормлял верующих где-то во Франции, там была маленькая православная община. В общем, насмотрелся он там, когда … ну, понимаешь.

Таланов медленно кивнул, всматриваясь в человека с крестом на груди.

- В конце концов, сам вышел к нашим, и даже кого-то из своих вывел. Вышел из сана, поскольку священник не может воевать, и отправился добровольцем в армию.

- То есть, все-таки не священник, - уточнил Таланов.

- Вообще он квартирмейстер, хороший притом, следит, чтобы солдаты были накормлены, организовывает бани, водоснабжение и прочее. И вроде психолога, для каждого находит доброе и верное слово, даже для махровых атеистов. У нас его все зовут «пастором», как-то от немцев повелось. Но иногда и оружие в руки берет, прекрасный артиллерист.

- Чудны дела твои, господи, - подытожил Таланов. – Священник без сана, мехбригада без техники, «шагоходы» как ходячие пулеметы…

- Ладно, не бери в голову, - Зимников неожиданно сменил тон. – Это так, стариковское брюзжание. На самом деле не все так плохо. Конечно, бардака хватает, но с прошлым годом если сравнить – небо и земля.

- А потери какие? - спросил майор, отрываясь от созерцания Афанасия, крепящего дисциплину у разведчиков добрым и выразительным словом.