Сергей Калашников - Вожак младшей стаи

Спокойный тёплый вечер. По тихим улочкам Белого Города идут с совещания в управе Представителя Президента трое мужчин. Генерал Русаков, его зять Кирилл Матвеев и сын Кирилла Федька по прозвищу Нах-Нах. Отставной генерал трудится в аналитическом отделе, зять его — в розыске, а сын одного и приёмный внук другого — воспитатель детского садика и, по совместительству, министр инопланетных дел. Все трое, словно по одному шаблону сделаны: рослые и поджарые, с хорошо развитой мускулатурой, но без признаков полноты. Идут неторопливо, внимательно поглядывая по сторонам.

Воздух напоён ароматом цветов, причудливо смешавшимся с дыханием океана. Гаучо садится за зубчатую кромку гор Большого Хребта.

— Федь! Я вот никак в толк не возьму, чего это ты такую таинственность напускаешь на свои контакты с Иными? — интересуется отец.

— Так, пап! Они ведь не золотая рыбка и не монстры-завоеватели, как о них обычно думают люди, насмотревшись и начитавшись разного художественного бреда. И тех, кто подобным образом думает, пошлют или проигнорируют. А ведь лица, облечённые властью обязаны обе эти крайности в своём ходе мыслей прокручивать просто в силу служебных обязанностей. Вот и получается, что никак низзя их с другими людьми законтачивать.

Два года назад, когда я с детишками путешествовал, все четыре вида разумных, которые мне известны, и не думали прятаться — мы встречались, разговаривали о том, что нас интересовало, помогали, чем могли. Даже играли. В общем — познакомились. Они, как и мы, любопытны, любят повеселиться и вкусно поесть. Злятся или радуются, сочувствуют или подтрунивают.

— Любопытно, а о чём ты с ними разговариваешь? — поинтересовался генерал Русаков.

Федька подумал немного, припоминая.

— Больше всего о детворе. Скажем, Мать Улья очень интересно рассказывала о личинках и интересовалась впечатлением, которое они производят на человека другой расы. В первую очередь — на деток. Особенно долго она общалась с Евой Бероевой и с Клотиком. Потом немного рассказала мне про немотивированную агрессию в коллективах детей раннего периода развития.

А Седой, — вы его не знаете, это Идалту, воспитатель пушистиков, — обсуждал приёмы отработки взаимодействия в коллективах. Он мне столько интересного поведал! Не знаю, найдётся ли подобное в наших книгах.

— Хм! — Озадаченно произнёс Евгений Иванович. — Выходит — культурный обмен идёт на всю катушку, а об этом никто не знает, не ведает?

— Кому надо — ведают. Они читают журнал «Дошкольное воспитание», где я всё излагаю. А Нинка состоит в переписке с парой девчат со здешней орбитальной базы Идалту. Гроза и, кажется, Ромашка. Так они всё про свои цветочки и травиночки: кто их ест, чем подкармливать, какие микроорганизмы вносить.

— Любопытно! А другие контактёры среди наших есть? — генералов разведки отставных не бывает, поэтому Русаков продолжает выуживать информацию.

— Наверняка не знаю. Думаю, что есть. Многие заняты очень интересными исследованиями, а представители высокоразвитых рас исключительно любознательны. И не стесняются подсказать. Кстати, с царицей Улья на короткой ноге Оксанка Арбузова. Ну, та, которая ведёт сайт о мегакотах.

— А мегакоты с царицей общаются?

— Накоротке. Представляешь, дед? Мать Улья пользуется нашими словарями моргалуса и кивалуса.

Семейный ужин нельзя назвать тихим. Двойняшки Димка и Алинка повествуют о своих успехах — они уже закончили второй класс, перешли в третий и сейчас на каникулах. То есть — очень заняты. Записались в яхтклуб и ни о чём, кроме парусов и галсов не говорят. Зато о них повествуют непрерывно, перебивая друг друга и споря по каждому поводу. У ребят тут полный набор родни — бабушка с дедушкой, папа и мама да ещё старший брат с женой — слушателей хватает. Рядом на собачьей подстилке ещё один Матвеев — трехлетний Алексей — играет со щенками Патри — собаки Кирилла. Там пищат и повизгивают. На подворье стоит снежно-белый бронетранспортёр с распахнутым настежь боковым люком. Из него выбирается мегакот и присоединяется к трапезе на веранде — ему накладывают в собачью миску на полу — так уж ловчее этим созданиям. Неудобно им есть за столом, потому что действовать ложкой неразвитые кисти передних лап могут только при полном сосредоточении едока а, если погружать в посуду рот — то потом сморды капает и на скатерть, и на самого едока.

Гектором зовут этого кота. Он — коллега Кирилла. Трудится по служебно-розыскной специальности, заменяя собаку-ищейку. На пару с отцом семейства этот хвостатый — гроза воров всея Прерии. Раскрываемость у них почти полная. Раскрываемость преступлений. Квартирует этот сотрудник полиции здесь же, в доме коллеги. И столуется.

— Дима, — обращается к внуку генерал, — когда вы ходили в поход, каких необычных зверей вы встречали.

— Звери все были обычные, из учебника, — отвечает мальчик. — А незнакомых людей видели. Мне больше всего понравился Риатор… ну… он из хозяев. Доктор с космической станции на которой Идалту летают вокруг Прерии.

«Да уж! — подумал про себя Федька. — Один правильно заданный вопрос, и сверхсекретная информация потекла неудержимым потоком».

— А зачем они тут летают, Риатор не говорил? — генерал продолжает выведывать и вынюхивать даже за семейным столом.

— Так присматривают за малышами. У них тут вроде детской площадки. Ну, как бы песочница для пушистиков — это так называют школьников-мохнатиков. Они же по природе — хищники, поэтому здесь, среди агрессивной фауны, подходящие условия для воспитания правильного поведения.

«Надо же, о чём, оказывается, разговаривали ночные гости с его питомцами!» — мысленно чешет репу воспитатель.

— А для чего эти Идалту к вам приходили? Поговорить и всё?

— Не для этого. От них зубастик сбежал. Это тоже ребёнок, но ещё бестолковый, как вон наш Лёпа. Когда уже везде лезет, но страха не знает. А Фёдор Кириллович его нашел в лесу и засунул в нашу кучу успокаиваться. Потом мамашу кормил вареньем. Да ладно деда — это уже давно было. А ты знаешь, что под пяткой мачты находится степс — специальная опора, чтобы дно не проламывалось?

Федина нынешняя группа как раз теперь переименовывается из средней в старшую — воспитанники-пятилетки под руководством сменного воспитателя обновляют табличку на двери. Длинную ручку отвёртки удерживают сразу три пары мальчишеских рук, а четвёртая осуществляет прижим инструмента к шлицу. Работа продвигается при всеобщем внимании и сопровождается разного рода претензиями:

— Ну, Гришка! Ты уже второй саморез закручиваешь! Пусти, теперь моя очередь, после чего начинается толкотня, переходящая в потасовку. Пока спорщики выясняют степень своей правоты, освободившееся место занимает Лариска.