Джон Кристофер - Смерть травы. Долгая зима. У края бездны

Миллер прикурил новую сигарету от окурка прежней и протянул пачку Метью, однако тот отрицательно покачал головой. Сигареты подлежали рационированию и выдавались по одной, только у Миллера успел образоваться собственный запас.

— Кажется, вы правы, — согласился самозваный главарь. — Эти чучела могут по крайней мере ходить навострив уши, раз уж им не под силу нормальная работа. Хватит тут рыться. В конце концов, на несколько дней набрали.

— Между прочим, — напомнил Метью, — не надо оставлять еду из морозильника на завтра. Это рискованно.

— Она, кажется, обернута в полиэтилен.

— Все равно можно отравиться.

Миллер выдохнул облачко дыма.

— Наверное, вы и тут правы. Зато консервов у нас хоть отбавляй. — Он посмотрел на собеседника и ухмыльнулся. — А вы мне нравитесь, Метью. У вас есть голова на плечах. Что за облегчение, когда рядом появляется разумный человек! Вы уверены, что не хотите еще сигаретку?

— Уверен. Спасибо.

Миллер спланировал следующую операцию. Согласно его предложению, им предстояло направиться к Тортвелу через Форест и вернуться через Кингз–Миллз. Метью сомневался, что удастся охватить прочесыванием столь обширный район, однако предпочел оставить возражения при себе. Мамашу Латрон, Энди и обоих детей с собой не взяли; Билли пробовал протестовать, но Миллер тут же восстановил порядок. Метью признал его правоту: разыскивая выживших, они вполне могли наткнуться на трупы. Дети уже насмотрелись на ужасы, и нагромождать новые не имело никакого смысла.

Из руин большого дома позади аэропорта на их зов откликнулся женский голос, вернее, стон. Ушел целый час, чтобы добраться до нее. Все это время несчастная издавала душераздирающие стоны, но не могла дать связного ответа на ободряющие речи. Наконец с женщины — полной брюнетки примерно тридцати лет с длинными красивыми волосами — сняли весь хлам, кроме бревна, придавившего ей ноги выше колен. Даже освободившись полностью, она продолжала кричать от боли.

— Что же нам с ней делать? — растерянно спросил Миллер.

— Вряд ли мы сумеем ей помочь, — вздохнул Метью. — У нее наверняка сломан таз, а то и позвоночник, и бог еще знает, что повреждено из внутренних органов. Морфий мог бы облегчить ее страдания, но его–то у нас и нет.

— Значит, она умирает?

— Думаю, да.

— А я уверен в этом! Если бы мы захватили с собой вашу пушку… — Миллер с вызовом посмотрел на Метью. — Хотя нельзя попусту тратить последний заряд.

— Попробую заставить ее принять кодеин, — решил Метью. — Толку от него немного, но это все же лучше, чем ничего.

Кодеин они обнаружили среди прочих медикаментов в груде рухляди и осколков, оставшейся от аптеки. Метью высыпал в пустую консервную банку с полдюжины таблеток, залил их водой и размешал. Женщине приподняли голову, и тут крики несчастной сменились визгом. Впрочем, она предприняла героическую попытку проглотить предложенное питье. Видимо, сработал скорее инстинкт, нежели желание сотрудничать со спасителями: спустя тридцать шесть часов после катастрофы она наверняка страдала от мучительной жажды. После лекарства ей предложили простой воды; брюнетка жадно вылакала и ее. Крики прекратились, но их сменили глухие стоны.

Миллер все это время стоял чуть поодаль, наблюдая за усилиями подопечных.

— Все напрасно, — сказал он наконец. — Мы без толку теряем время. Эштон! — Так звали высокого седого старика, постоянно жаловавшегося на боль при ходьбе. — Оставайтесь с ней. Давайте ей время от времени вот это.

Он извлек из–за пазухи бутылку джина — единственную выпивку, которую им до сих пор удалось обнаружить. Миллер присвоил ее себе. Сейчас он протянул эту драгоценность Эштону.

— Надеюсь, поможет ей угомониться… Только не переборщите и, ради всего святого, не пролейте. Мне самому не обойтись без этого лекарства.

Под домом вблизи церкви Святого Петра нашли еще одного выжившего. Звали его Малливант; он был в шоке, на руке чуть ниже плеча зияла рваная рана, однако других повреждений у него не оказалось. Впрочем, с ним пришлось повозиться из–за его семейства, Под руинами остались погребенными его жена и две дочери, и он отказывался уходить без них.

— Они погибли! — безжалостно втолковывал ему Миллер. — Вы не один такой: все мы лишились семей. Не будьте же глупцом, слышите? Вы уже ничем не сможете им помочь.

— Вдруг они живы?

— Мы уже битых два часа надрываемся, взывая к живым.

— А если они просто лежат без чувств?

— Они мертвы!

— Я вам не верю, — твердил бедняга в полном отчаянии. — Вы должны помочь мне откопать их.

Миллер молча посмотрел на него и поманил пальцем:

— Идите–ка сюда.

Добираясь до Малливанта, они наткнулись на два детских трупика и накрыли их одеялами с их же постелей. Миллер подвел безутешного отца к ближнему и сдернул покрывало. От лица ребенка осталось одно кровавое месиво; Метью не знал, чем руководствовался Миллер: то ли он забыл эту деталь, то ли жестокость была преднамеренной, преследующей цель вызвать шок.

— Ну что, хотите взглянуть на другую? — спросил Миллер у застывшего Малливанта.

Тот покачал головой и, скорчившись, закрыл исцарапанное лицо руками.

— Вот и все, — грубо бросил Миллер. — Теперь пойдемте с нами.

— Моя жена…

— Она тоже мертва.

— Разве вы нашли ее тело?

Миллер уставился на него в изнеможении, которое, казалось, вот–вот сменится взрывом ярости. Нетерпеливо махнув рукой, он сказал:

— Вас обязательно нужно ткнуть носом? Хорошо, найдем и ее.

Долго возиться не пришлось. Вскоре их взорам предстала молодая рыжеволосая женщина со спокойным, как будто спящим лицом, совершенно неповрежденным, если не считать тонкого слоя белой пыли, образовавшей посмертную маску. Глядя на нее, Малливант разрыдался, содрогаясь всем телом.

Миллер какое–то время не мешал ему. Наконец он промолвил:

— Накройте ее и пойдемте с нами. — Малливант не шелохнулся. Миллер потянул его за руку. — Вы почувствуете себя лучше, когда уйдете отсюда.

— Никуда я не пойду, — пробормотал Малливант.

— Какого черта, с какой стати вам тут торчать? Они мертвы, а вы выжили. Надо смотреть правде в глаза.

— Идите себе! — взмолился Малливант. Слезы прочертили борозды на его запорошенном пылью лице. Он смотрел на Миллера обезумевшим взглядом. — Спасибо, что вытащили меня. Дальше я справлюсь сам.

— А еда? — не унимался Миллер. — Вот увидите, стоит вам чего–нибудь проглотить — и вам полегчает. Не говоря уже о выпивке! На обратном пути мы предложим вам глоток. Это вас мигом излечит.

Однако несчастный, казалось, не слышал его. Немного постояв, он сказал рассудительным голосом:

— Со мной все в порядке. Прошу вас, оставьте меня.