Джон Кристофер - Смерть травы. Долгая зима. У края бездны

— После чего вы снимете все возражения?

— Там видно будет. Я реалист, Метти. В конце концов, шестеро мужчин и одна созревшая девица — пускай даже четверо, если не брать в расчет Эштона и вас… Только пускай сперва появится ребенок.

— Наверное, вы мечтаете о мальчике?

— Это уж точно!

— Сын короля Миллера Первого!..

Они снова примолкли. Миллер уставился на пустой горизонт, где темнело послезакатное небо. Солнце село в облака, и на юго–западе сгустились тучи, кое–где подведенные красным.

— Как, по–вашему, обстоят дела в других местах? — спросил Миллер.

— Не знаю. Вполне вероятно, что весьма печально.

— Вот и я рассуждаю так же. Иначе мы бы уже увидели самолеты, верно? Можно ручаться, что здоровенный пинок получила не только Европа, но и Америка.

Метью припомнил вечер у Карвардинов, неспешную дружескую беседу цивилизованных людей у камина…

— Не так давно я слышал разговор о землетрясениях: мол, Британские острова лежат в стороне от зоны, где могут разразиться крупные катаклизмы.

— Что ж, теперь тот, кто это говорил, полностью посрамлен.

— Он еще утверждал, что районы, подверженные сильным подземным толчкам, расположены там, где горообразование завершилось в последнюю очередь, — в Альпах, Гималаях, вокруг Тихого океана. Возможно, это самое горообразование опять началось… Вдруг в Норвегии или где–нибудь в Новой Англии вознесся новый Эверест? Я хочу сказать, что мы еще легко отделались.

— Полагаете, концерт может возобновиться? — Они уже привыкли к умеренным толчкам, которые повторялись с перерывами на протяжении всего дня. — Такой же кошмар, какой мы уже пережили?

— Кто знает? Во всяком случае, я еще несколько месяцев не рискнул бы устраиваться на ночлег под крышей.

— Вам и не представится подобной возможности. — Миллер вытащил сигарету и угостил Метью. — Берите, пока есть. Все теперь будет не так, как прежде, верно? Во всяком случае, на протяжении нашей жизни.

— Согласен.

Метью прикурил от сигареты Миллера. Человек одних с Метью лет по имени Гарри завистливо наблюдал за ними. Уж лучше бы отдать ему сигарету, чем превращаться в объект тоскливого созерцания. Впрочем, не стоит и пытаться — Миллер будет решительно против.

Выпустив колечко дыма в неподвижный воздух, Миллер сказал:

— Хорошо, что это произошло сейчас, а не зимой.

— Еще бы.

— Сейчас мы хотя бы можем что–то предпринять, организовать. Куда без этого денешься? Придется, конечно, попотеть, но игра стоит свеч. Пройдет лет двадцать, и нас сменят наши дети. — Миллер оглянулся на свою палатку, откуда все еще доносились нарочитые завывания. — Господи, лишь бы она народила парней! И первый пускай будет моим. Замолчи там, слышишь, дуреха? — прикрикнул он и поднялся. — Лучше пойти и унять ее по–настоящему. Пока, Метти.

Метью остался сидеть, докуривая сигарету. Из палатки донесся голос Миллера, звучная пощечина, истерический визг — и наступила тишина.

Стоило Метью докурить сигарету, как рядом с ним вырос Билли.

— Мистер Коттер! — окликнул он его.

— А, это ты, Билли! Ну, как твоя рука?

— Более или менее. Мистер Коттер!

— Да?

— Хорошо бы нам с вами разбить собственный лагерь.

— Ничего не получится. И потом, здесь у тебя есть Менди, ты можешь с ней играть.

Мальчик передернул плечами. Он все еще пребывал в однополом отроческом мире. Ничего, потом все изменится. Они вырастут вместе, и когда наступит срок… Нет, не так все просто. Времена детских сказочек миновали. Девушка достигнет брачного возраста, когда паренек будет еще слишком юн, чтобы заявить свои права, и достанется кому–нибудь другому — возможно, тому же Миллеру. В возрасте двенадцати — тринадцати лет она превратится в женщину, а через год станет матерью. Если тупица Ширли произведет на свет вереницу сыновей, как уже спланировал Миллер, Билли придется дожидаться, пока подрастут дочери самой Менди. Что ж, не такая уж мрачная перспектива, рассудил Метью. Однако ему не хотелось размышлять о будущем, оно вызывало у него только отвращение.

— Значит, мы не сможем вернуться? — не унимался Билли.

— Нет. А даже если бы могли, они бы не отпустили с нами Паутинку.

На детском личике отразилась попытка постигнуть сложности взрослого мира. Возможно, в будущем Билли сменит Метью на посту главного советника Миллера, станет опекуном его сыновей; впрочем, племя может превратиться в арену соперничества, оказаться под пятой тиранов, изнывая от их алчности и обоюдной ненависти. Нет уж, мелькнула у Метью мысль, как здесь ни обернется дело, он не желает быть этому свидетелем.

— Шел бы ты лучше спать, Билли. Завтра у нас много дел.

Следующий денек выдался на славу.

Начался он в серый предрассветный час с переполоха. Метью разбудили встревоженные голоса, а также новый, непонятный звук, который он принял спросонья за корабельный гудок. Метью выбрался из палатки, протирая глаза и чувствуя, что что–то стряслось, но еще не представляя, что именно. Его ждало зрелище, напоминающее веселую комедию на открытом воздухе. Две палатки были сорваны, под одной из них барахтались люди, запутавшиеся в одеялах. Мамаша Латрон, облаченная в ночную рубашку и мохнатый свитер, а также в мужские носки из серой свалявшейся шерсти, что было сил звала на помощь. Причина ранней побудки стояла тут же, недоуменно рассматривая всполошившуюся даму и также подавая голос, только на несколько тональностей ниже. Это была корова.

Ясность наступила, когда люди опомнились от неожиданности. Мамаша Латрон прекратила истерику, а очутившиеся в брезентовой западне выбрались на волю. Миллер вышел к своему народу в брюках и рубашке, а нагую Ширли загнал назад в палатку. Увидав корову, он воспылал алчной радостью:

— Вот здорово! Правда, здорово, Метти? Я не поверил старой карге, когда она утверждала, что видела корову на всех четырех ногах, а она, оказывается, не врала. Гляди–ка, корова прибрела сюда, прямиком к ней! Уж не ведьма ли эта старуха? Эй, мамаша, вы, часом, не ведьма? Поберегитесь, не то мы отправим вас на костер.

Вождь соизволил пошутить, но слишком неуклюже, чтобы кто–нибудь рассмеялся. Метью подумал, что такие шуточки вполне могут здесь прижиться: остров традиционно считался логовом ведьм, и здешние жители боялись их пуще всего.

— По–моему, ясно, зачем она сюда явилась, — сказал он. — Взгляните на ее вымя.

— Бедная животина! — посочувствовал Миллер. — Собралась плеснуть нам молочка — только подставляй бутылку. Ну, кто у нас тут главный дояр? Как насчет вас, Метти?

Тот покачал головой:

— Я так и не освоил это мастерство.

В конце концов Де–Порто сознался, что в юные годы ходил за коровами. Дояру пришлось встать на колени; молоко ударило струей в большое пластмассовое ведро, найденное среди развалин и предназначавшееся для воды. Сперва у Де–Порто не очень–то получалось, но он быстро приноровился, и дело пошло на лад. Остальные сгрудились вокруг, подбадривая его.