Андрей Дай - Без Поводыря

— Не могу с вами не согласиться. Тем более, что и оружие‑то — дрянное. Не чета новым нашим винтовкам.

— Это вы о чем, Николай Александрович?

— Это тоже в некотором роде — секрет, — похоже, ему доставляло удовольствие глядеть на мою озадаченную мордашку. — Вот господа Якобсон с Гунниусом к осени ближе явятся, их и станете спрашивать.

— Столько новостей за один раз… Есть еще что‑то, о чем я должен знать, прежде чем вы отправитесь путешествовать?

— Путешествовать… Несколько необычное слово, применительно к ожидающим моего присутствия обстоятельствам. Но вы правы, Герман Густавович. Есть еще одно дело, ради которого я вас пригласил. Мне телеграфировали из Каинска, что Михаил Алексеевич Макаров уже выехал трактом в сторону Томска. Это профессор архитектуры и академик Академии художеств. Мне говорили, у него редкостный талант — соединять внешнюю красоту с удобством внутреннего убранства. По его проекту нынешним же летом необходимо начать строительство подобающего жилища для меня… и последующих наместников. О выделении земельного участка Магистрат уже приготовил необходимые документы…

— Вот, как? — ошарашено, выдохнул я. Облик моего, хранящегося в памяти, Томска неумолимо менялся. И почему‑то, это воспринималось мной более чем болезненно. Хотя, не я ли первым, выстроив свой терем, начал?! — И где же должен будет выстроен ваш дворец? И из какой статьи прикажете изыскать средства?

— Не бойтесь, Герман Густавович, — криво усмехнулся наследник престола. — Бюджет дорогих вашему сердцу преобразований не пострадает. Место жительства западносибирских наместников будет построено на мои личные деньги. Как и здание присутствия Главного Управления. Государь позволил мне некоторое время распоряжаться поступлениями из Горного Округа по своему усмотрению… А место под строительство называется… Ага! Городская березовая роща! Это вдоль Большой Садовой, если я не ошибаюсь.

— Однако! — святый Боже! Это же место, где в моем мире стоял университет! И что же за дворец решил Никса выстроить, если для этого понадобилась этакая‑то огромная территория и такой объем финансирования? По самым скромным подсчетам, сделанным на основании рассказов моего горного пристава Фрезе–младшего, личная, не имеющая никакого отношения к государственной, казна царской семьи только от доходов с АГО ежегодно пополнялась, чуть ли не на миллион рублей серебром! При нынешних томских ценах на работы и стройматериалы — это стоимость целого городского квартала.

— И раз уж речь зашла о Алтае… У меня для вас две новости. Банально — плохая и хорошая. Выбирайте.

— Плохую, конечно, — классика жанра, едрешкин корень. Кому захочется слушать всякие гадости перед уходом?

— Подполковник Суходольский этим летом не поедет достраивать ваш Южно–Алтайский тракт. Его, как командира двенадцатого полка, и три сотни казаков, я забираю с собой в Туркестан. Однако я дозволяю вам выбрать любого иного инженера из числа служащих в любом из губернских присутствий, и направить его на завершение постройки пути. Я понимаю, насколько эта дорога полезна Державе.

— Спасибо, — улыбнулся я. И сразу решил, что Волтатис, быть может, сделает эту работу ничуть не хуже Викентия Станиславовича. А если озаботиться приобретением цемента, который только–только начали делать неподалеку от деревни Поломошная, так и лучше. — Не могу сказать, что эта новость плоха. Больше того! Я искренне рад за Суходольского. Думаю, под вашим, Ваше Высочество, началом он покажет все, на что способен.

— Не сомневаюсь. Барон Врангель рекомендовал мне этого офицера, как знающего и уважаемого в казачьих кругах офицера. Барон так же настаивал, что Двенадцатый Томский городовой полк, после проведенного вами, Герман Густавович, перевооружения, стал одним из сильнейших среди всего Сибирского Войска. И мне… командованию будет полезно убедиться в превосходстве многозарядных ружей для русской кавалерии.

— Приятно это слышать, — обрадовался я. — Но ведь…

— Новым командующим военным округом, генерал–лейтенантом Хрущевым, губернским властям, на время экспедиции городовых полков, дозволяется набрать иррегулярное ополчение из станичных казаков. Мы понимаем, что тракты не должно оставлять без внимания.

— Александр Петрович… Его превосходительство, господин Хрущев, наконец‑таки приступил к исправлению своей должности?

— Да–да, конечно. Как и новый томский начальник, господин Родзянко. Завтра же вызовите его к себе. Думается мне, вам найдется, о чем с ним поговорить. Тем более что — и это как раз и есть вторая новость — именно Николаю Васильевичу я поручил председательствовать в специально создаваемой комиссии по расследованию злоупотреблений чиновников горной администрации Алтая. На посту вице–губернатора во Пскове, господин Родзянко был замечен, как истовый противник всякого рода мздоимства и казнокрадства. Мы с Эзопом… В Госсовете решили, что этакий инквизитор станет вам верной опорой.

— Вот это да! — что я еще мог сказать? Мне казалось — мечты сбываются. Или как в той детской песенке — прилетел, вдруг, волшебник, и бесплатно покажет… Только такое вот «кино» мне нравилось несравненно больше. — Значит ли это, Ваше Императорское Высочество, что в Алтайском округе ожидаются существенные перемены?

— Вы ведь не успокоитесь, верно? — фыркнул, забавно оттопырив пухлую нижнюю губу, цесаревич. — Мне уже успели насплетничать о вашей вражде с генералом Фрезе. И если бы известия о творимых в Барнауле бесчинствах поступили единственно только от вас, никакой комиссии бы и не было. Теперь же можете торжествовать. Ваш враг вскорости будет повержен.

— Вас неверно информировали, Николай Александрович, — одними губами улыбнулся я. — Никакой вражды и быть не могло. Просто, я полагаю — не дело сапожнику печь пироги. Горным инженерам не должно собирать недоимки с крестьян. Это дело ординарных чиновников. У нас… у вас пол страны совершенно не изучено. Моя старая карта знает о местных месторождениях больше, чем барнаульская управа…

— И вы даже знаете, где именно эти инженеры нужнее всего? — кивнул Никса, и саркастически добавил. — Если вы, господин Лерхе, прямо сейчас ткнете пальцем в карту, я, пожалуй, даже поверю в… возможность спиритических отношений с духами. Не за тем ли вы ходите на могилу этого старца?

Я пожал плечами. Могу и в карту ткнуть. Знаменитые места вроде Курской магнитной аномалии или золотых россыпей в окрестностях Магадана — любой в СССР знал. И святой старец тут никаким боком. Ну, да. Действительно, найдя в себе силы одеться, сесть в коляску и куда‑нибудь поехать, я первым делом отправился на кладбище при монастыре, к могиле Федора Кузьмича. Как бы объяснить попонятнее… Думается мне там хорошо. Голова ясная становится. Причины и следствия сразу проявляются. Порядок какой‑то в сознании сам собой образуется. Да и… в кирху я не хожу. В местному пастору не заглядываю. Если еще и к старцу на поклон ездить не стану, что обо мне тутошний народ болтать начнет? А оно мне надо?