Василий Звягинцев - Разведка боем

Метрах в двадцати позади Шульгина двигался Новиков. Для него спецкостюма не нашлось. Хорошо хоть ноктовизор есть, в его окулярах ночная тьма превращается в зеленоватые предутренние сумерки, а если в поле зрения попадется редкий уличный фонарь, то глаза слепит, как в солнечный полдень на пляже.

Андрей изображал группу огневой поддержки. У него автомат, на поясе пять полных рожков, гранатная сумка, в левом внутреннем кармане браунинг, к бедру пристегнут десантный нож. Лучше, конечно, чтобы до боя не дошло, по крайней мере, в первой фазе операции. Если на отходе, это еще ничего, от двух-трех десятков вооруженных винтовками солдат он отстреляется. Или от чекистов с наганами. Он-то их будет видеть, как на ладони, а они — только вспышки от его выстрелов. Так что шансы хорошие. Но легкий мандраж все равно присутствовал.

Против ожиданий, через Тверскую перешли спокойно. Минут пять наблюдали вправо и влево по улице и не заметили никакого движения. Может быть, патрули перекрывают только перекрестки у бульваров и Охотного ряда. Перебежали по одному на самом темном пролете между Столешниковым и улицей Огарева, там где будет построен Центральный телеграф.

И дальше, выбирая переулочки поглуше, к Суворовскому бульвару, мимо Арбата, на Сивцев Вражек. На всем пути — ни души. Словно и вправду вымерла Москва. Только собаки яростно лаяли за глухими заборами купеческих особняков и обывательских домишек.

На Смоленской площади патруль они все же увидели. Только несерьезный какой-то патруль. Три красноармейца или милиционера с винтовками за плечами стояли, курили козьи ножки, переговаривались громко. Будто сами напрашивались, чтобы их кто-нибудь «снял». Или наоборот, сильно умные бойцы. Как бы заранее предупреждают — вот они мы, смотрите, обходите нас подальше, если вам погулять в комендантский час требуется, только и нас не троньте…

Потянуло сыростью от реки, переулки круто пошли вниз.

— Черт, где тот Шубинский искать, ни фонарей, ни табличек, — выругался Шульгин.

— Давай в любую дверь постучим да спросим… — предложил Новиков.

— Да, может, и придется. — Шульгин достал из-под манжета бумажку с планом. — Вот набережная, вот Плющиха, вон мост виднеется. Похоже, что следующий переулок наш. Теперь тихо… Пойду дом искать. Куда б тебе спрятаться? Собаки, сволочи, опять разгавкались. Давай вот под этим крылечком, а я вперед. Охрана при доме наверняка имеется, только какая? Я, наверное, круга два сделаю, с тыла зайду, через соседние заборы понаблюдаю. Если шума не будет — тут меня и жди. Не выйдет тихо — действуем по обстановке. Ну, давай…

Шульгин растворился в темноте (с точки зрения постороннего наблюдателя, а Новиков продолжал видеть его серовато-зеленый силуэт на фоне угольно-черных заборов и более светлых фасадов домов).

Слегка изогнутый переулок, образованный двумя десятками типичных старомосковских особнячков, заканчивался тупиком, другого выхода из него не было, разве что по крышам дровяных сараев и огородами. По описанию Вадима, искомый дом был четвертым по правой стороне. И действительно, только он увенчивался мезонином, что и отличало его от соседних, одноэтажных. Более ничего примечательного в этом доме не было — фасад, обшитый тесом внахлест, три окна первого этажа, парадная дверь и железный козырек над ней на узорных кованых подкосах, дощатый забор с калиткой. Ставни на окнах открыты, но за стеклами темнота. В полукруглом окне мезонина тоже не заметно даже отблеска огня. На московских окраинах всегда принято было ложиться рано, а уж в нынешние времена — тем более.

Прижимаясь спиной к стене дома напротив и сливаясь с ним своим матово-черным костюмом, Шульгин присел на корточки и несколько минут наблюдал за окнами, не мелькнет ли там чья-нибудь тень. Выглядывая из помещения на неосвещенную улицу, человек непроизвольно приближает лицо к стеклу, и тогда его можно заметить. К сожалению, разрешающая способность прибора не позволяла обнаружить людей, находящихся внутри дома.

Вадим не знал и не мог рассказать им, какова система охраны дома. Исходя из логики, вряд ли к ней привлечено много людей. Если там содержится всего один пленник, причем, в силу возраста и, так сказать, профессиональной подготовки, неспособный к дерзкому побегу, сторожат и обслуживают его максимум четыре человека, возможно — посменно. Нейтрализовать их труда не составит. Главное, обойтись без шума.

Сашка прошел до конца переулка, перемахнул через забор двора, в котором не было собаки, и убедился, что отсюда можно без труда выйти на Смоленскую набережную. Между покосившимся, давно пустым курятником и оградой соседнего участка утоптанная дорожка вела к «туалету типа сортир», окруженному зарослями бузины. В одном месте ветки кустов были обломаны, а две доски забора держались только на верхних гвоздях и легко отодвигались в стороны. Видимо, хозяева часто пользовались этим проходом. Еще Суворов отмечал характерную черту русской натуры: «Пусть по колено в грязи, но на аршин ближе».

Возможно, освобожденного узника удобнее будет вывести здесь.

В соседних дворах собаки расшумелись не на шутку, почуяв чужака. Во втором по счету дворе Шульгину пришлось даже запрыгнуть на крышу сарая и залечь там, пока разбуженный лаем хозяин стоял на крыльце, всматриваясь в темноту, а потом цукал на рвущегося с цепи пса и швырял в него комьями земли с грядки, требуя убраться в будку.

Здешнему псу отвечали соседние, и скоро возбуждение охватило несколько окружающих кварталов. Беды в этом не было, попробуй догадайся, что послужило первопричиной паники — вор, подгулявший прохожий или просто кошка.

Добравшись наконец до цели, Шульгин снова залег на крыше невысокого, едва двухметрового сарая, с которого двор и задний фасад объекта просматривались во всех деталях.

Тут тоже все было спокойно, а главное — отсутствовала собака. Это, между прочим, его удивило. Хороший, свирепый пес, а еще лучше — пара значительно бы облегчили работу охранников. Спускай их на ночь и спи на посту спокойно.

Объяснений могло быть два: база эта временная, и охранники люди случайные, собаку заводить им просто в голову не пришло. Или — хозяин просто не любит злых собак и не понимает их нужности. Для выросшего в многоквартирных доходных домах Агранова это неудивительно. В те времена моды держать собак в квартирах придерживались только барыньки преклонных лет, ограничиваясь, впрочем, болонками да левретками.

Шульгин заранее не планировал своих действий, полагаясь на интуицию и результаты рекогносцировки, и сейчас прикидывал, с чего начать. Прежде всего — где может содержаться пленник? Он сам разместил бы его в мезонине, вон там, где решетка на окне. Интересно ведь, в первом этаже решеток нет, а наверху есть. Жаль, что не видно отсюда, давно она там поставлена или только что?