Василий Звягинцев - Разведка боем

Невзирая на возражения, что он совсем не устал и готов беседовать хоть до утра, Удолина препроводили в спальню, снабдили коробкой папирос и кофейником и пожелали спокойного сна.

Пришло время познакомиться с Аграновым.

Вид у него был импозантный. Хотя и несколько помятый после не слишком бережной транспортировки. Лоб и переносица распухли от удара, нижние веки посинели и набрякли.

— Здравствуйте, Яков Саулович. Как вы себя чувствуете? — вежливо поинтересовался Новиков.

— А как, по-вашему, я должен себя чувствовать? — огрызнулся чекист.

Андрей рассматривал его с интересом. Богатой судьбы человек. В недалеком будущем должен стать главным специалистом ВЧК — ГПУ по делам творческой интеллигенции и вообще идеологии. Близким другом и верховным надзирателем советских писателей. Увлекательную жизнь ему предстоит прожить. Только короткую. Обидно даже — достичь неограниченной и бесконтрольной власти над миллионами людей, большей, наверное, чем у Гиммлера и Мюллера, вместе взятых, абсолютного личного благополучия в голодающей нищей стране (для многих именно в этом особая сласть — чтобы у тебя все, а вокруг нищие), получить четыре ромба на петлицы и в миг наивысшего взлета — пулю в затылок. А может, и не в затылок, и не пулю, а просто забили ногами в цементном подвале малограмотные румяные мальчики, пришедшие на смену по-своему рафинированным питомцам Менжинского и Ягоды. Была у них такая инструкция — практиковать избиения до смерти, в целях нравственной закалки личного состава.

— Думаю, что плохо вы себя чувствуете, Яков Саулович. И физически и нравственно. Голова болит? Чего желаете, на выбор, таблетку анальгина или рюмку коньяку?

— Стакан.

— Чего стакан? Ах, да… Александр Иванович, не сочтите за труд.

Шульгин подал Агранову требуемую емкость, но налил не доверху. Кто его знает, может, он алкоголик, выпьет, и сразу в отключку.

— Так. С болью телесной мы разобрались, а вот с душевной как быть? Если это вас порадует, отмечу — с засадой вы хорошо придумали. Умеете мыслить перспективно. Вот вроде все предусмотрели с дрезиной, по всем параметрам сбоя быть не должно было, а вы все же и о неудаче подумали, подбросили Вадиму информацию о домике в переулке. Очень грамотно. Однако все равно прокололись. Отчего бы?

Агранов молчал, прикрыв глаза, ждал, когда подействует алкоголь и вернется способность мыслить легко и раскованно.

— Не вижу необходимости сейчас об этом говорить, — ответил он наконец. — Вы для себя знаете, а мне свои ошибки анализировать уже незачем.

— Признаете, значит, что проиграли вчистую?

Агранов пожал плечами.

— Тогда пойдем дальше. Вы действительно уверены, что профессор Удолин владеет какими-то сверхчувственными способностями? И эти способности применимы в практической оперативной работе?

Агранов откинулся на спинку стула, поерзал, пытаясь устроиться поудобнее.

Новиков предложил ему пересесть в кресло или на диван, что больше нравится. Вообще чувствовать себя как дома. Традиционно угостил папиросой.

— Долго, интересно, вы будете в благородство играть? — криво улыбнулся чекист.

— От вас зависит. Дилемма ведь простейшая. Вы желаете с нами сотрудничать, тогда возможны многие, для вас благоприятные варианты. Или не желаете, и довольно скоро ваш труп подберет на улице патруль. Пауза между этими событиями может быть заполнена весьма неприятными для вас процедурами. И все… Терцио нон датур.

— Какими же гарантиями может сопровождаться первый вариант?

Вмешался Шульгин, до этого с полным безразличием разбиравший на журнальном столике трофейный «маузер». Агранов знал толк и в оружии, выбрал себе наилучшую из существующих моделей — образца 1912 года, и пользовался пистолетом редко, он был практически новый. Удачное приобретение.

— Что вы дурака перед нами изображаете? Какие гарантии? Вексель вам выдать или расписку, нотариально заверенную? Сами же в разведке работаете, понимать должны несуразность своих претензий. Только вера в нашу порядочность и свое счастье. А если считаете, что мы вас обманем, так останется надежда на легкую смерть… Короче — сами решайте. Есть у вас что сказать и предложить — поработаем. Вообще-то такие, как вы, при любой власти нужны. В этом же, кстати, историческая ошибка вашего Ленина. Не придумал бы идиотскую теорию насчет полного слома старой государственной машины, все бы у вас было нормально…

— Тут я с вами полностью согласен. Рабочие должны работать, сыщики воров ловить, инженеры руководить производством…

— А недоучившиеся гимназисты и аптекари возглавлять тайную полицию, — съязвил Новиков.

И дальше у них продолжался вроде бы ни к чему не обязывающий, почти салонный разговор. Вопрос о гарантиях и сотрудничестве не поднимался, однако обе стороны понимали, что соглашение достигнуто. Только Агранову по-прежнему пришлось мучиться вопросом, что конкретно хотят от него «полковники». Новиков то и дело демонстрировал свои якобы глубокие познания в деятельности ВЧК, почерпнутые из учебников истории, мемуаров и романов Семенова, Ардаматского и Льва Никулина. Конкретных фактов он избегал, понимая, что писаная история сильно отличается от подлинной, но двух десятков имен и некоторых деталей, в данный момент считающихся строго секретными, ему хватило, чтобы убедить чекиста в своей абсолютной осведомленности.

Эта тактика настолько деморализовала и запутала Агранова, что и главный вопрос, ради которого Новиков затеял свою мистификацию, он сглотнул, как щука блесну.

— Хотелось бы вот еще что уточнить, Яков Саулович, как функционирует система принятия решений и связи с вашими заграничными покровителями? Или лучше их назвать иначе? Ею только вы занимаетесь, или…

— В основном — Трилиссер… — и спохватился. Об этом говорить нельзя ни в коем случае. Даже в своем кругу они избегали называть вещи своими именами, в случае необходимости предпочитали иносказания. Не дай бог, кому-то покажется, что соратник знает слишком много. Но полковнику и это известно…

— До Трилиссера очередь тоже дойдет, — как о само собой разумеющемся сказал Новиков. — Пока меня ваша точка зрения интересует. Общая схема взаимоотношений, ближайшая и последующие задачи, механизм функционирования организации. Вы же не будете отрицать, что Ленин, Дзержинский, ЦК и Совнарком посвящены далеко не во все тонкости внешней и внутренней политики? Или, лучше сказать — не в полной мере представляют общую картину во всей ее диалектике.

Агранов уставился на носки своих сапог, лихорадочно просчитывая варианты. Из того, что он успел узнать и понять, «полковники» являются представителями не менее могущественной организации, чем та, замыслы которой реализуют в России он сам и другие посвященные. Нет, наверное, все-таки за ними стоит более могучая сила. Куда более законспирированная, раз о ней вообще никто ничего не слышал, и не менее богатая, судя по деньгам, которые вдруг брошены на стол. Так делают в покере — удваивают или утраивают ставку в решительный момент. И партнерам остается отвечать или бросить карты.