Борис Царегородцев - Комфлота Бахирев

– Ну и где корабль? Или тебе померещилось после того, как укачало наверху? – вновь задал вопрос адмирал.

Агапов уже хотел повиниться в том, что он, наверное, ошибся, но тут увидел этот пресловутый дым на горизонте. Да, это точно дым, и он был прав, там на большой скорости на запад уходит большой корабль.

– Десять градусов по левому борту, ваше превосходительство, – бодро так и с большим облегчением отрапортовал Агапов.

«Теперь-то я получу свою заслуженную награду, интересно, насколько расщедрится адмирал? Неплохо бы рублев на десять», – размечтался Агапов.

После того как Агапов повторно обнаружил дым на горизонте, вскоре и другие его разглядели. Сразу же на мостике все принялись обсуждать, что это за корабль идет за горизонтом. А возможно, там не один корабль, а несколько, но кроме дыма пока больше ничего не видно.

– А если это и есть «Гебен» или весь турецкий флот, мы-то что тогда будем делать, наш-то отряд остался далеко позади, и с каждой минутой мы расходимся с ними, – запричитал мичман Ивановский.

– Что ты там скулишь, Николя? – поддел мичмана старший артиллерист эсминца лейтенант Федосеев, который, не отрываясь от своего огромного артиллерийского бинокля, смотрел на отчетливый дым на горизонте. – Всюду тебе мерещится «Гебен», это, наверное, «Гамидие» или какой-нибудь транспорт, направляющийся в Болгарию.

– Где вы видели транспорт с двадцатиузловым ходом? Будь даже «Гамидие» – мы бы уже нагнали его, а у этого до сих пор еще мачты не видны. Так что будет нам сейчас транспорт с одиннадцатидюймовыми орудиями, вот и испытаем на своей шкуре их мощь, – огрызнулся мичман.

Эсминец продолжал погоню, и, как только на горизонте был замечен дым, кавторанг Черниловский-Сокол приказал еще добавить оборотов, чтобы быстрей сблизиться и определить, что же за корабль идет впереди. Через десять минут на горизонте начали вырисовываться мачты.

– В дальномер мачты видны! – громко объявил сигнальный унтер-офицер Егоров.

Штурман поднялся к девятифунтовому дальномеру, до корабля было еще далеко, да и миноносный дальномер не такой совершенный, его возможности поскромнее, чем у крейсеров или дредноутов.

– Ну что скажешь, чьи мачты? Это «Гебен»? – задал вопрос адмирал.

В дальномере стало видно, как над густым дымом, что вырывался из труб корабля, идущего на полном ходу, на обеих мачтах обозначились характерные рога, между которыми натянута антенна радиостанции. Вот эти рога не спутать ни с каким кораблем на Черном море. Федосеев, глядя в свой артиллерийский бинокль, также распознал, что за корабль там вдали.

– «Гебен»! Ясно видны его мачты и трубы, – последовал торжествующий ответ штурмана. – Расстояние 155 кабельтовых. Он идет один, больше кораблей нет.

– Ближе не подходить, оставаться на этом же расстоянии, – отдал приказ командир. – Радиограмму командующему! Срочно! – выкрикнул Трубецкой. Потом обратился к Агапову: – Молодец матрос, не подвели тебя глаза. Говорю еще раз – молодец! Свою награду получишь позже, а пока сдай вахту, и можешь пойти отдохнуть, я отдам распоряжение.

– Ваше превосходительство! Радиограмма от Трубецкого. «Гебен» обнаружен, – доложил прибывший на мостик лейтенант Плотто.

На мостике все сразу зашумели, как только это услышали. Я прочитал поданную радиограмму и слегка удивился некоторым обстоятельствам произошедшего. Особенно тому, где был обнаружен немецкий корабль.

– Как это могло произойти, что Трубецкой обнаружил германский линейный крейсер в сорока пяти милях позади кораблей оперативной группы, идущих фронтом? Предположим, что, идя крайним, он обнаружил корабль и пошел за ним. Тогда он должен был сразу предупредить о корабле. Но он не предупредил. Также возможно, что он отстал по техническим причинам, и по устранении неисправностей намеревался сразу догнать, но поломка была серьезная, и на ее устранение ушло больше времени, чем рассчитывал князь. И опять же, об этом он не поставил меня в известность. Хорошо, я на эту тему с ним поговорю, как только вернемся в Севастополь. Почему-то и Остроградский не забил тревогу, когда идущий крайним эсминец вдруг пропал, – размышлял я.

– Ваше превосходительство, – это командир линкора прервал меня, видя, что пауза после прочтения радиограммы затягивается. Мои офицеры смотрели на меня, ожидая, что я им объявлю. Они все только-что услышали, что «Гебен» обнаружен.

– Приказываю, всем кораблям – курс 280. Ход двадцать узлов. Точка сбора в квадрате…

После такого объявления на лицах офицеров отразилось полное недоумение по поводу поворота кораблей на обратный курс.

«Да не смотрите вы так на меня, – хотелось мне сказать им, – неужели вы подумали, что я собрался драпать от какого-то «Гебена». Нет, это мы сейчас бросимся за ним в погоню».

– Господа офицеры! Вы уже знаете, что князь Трубецкой обнаружил «Гебен». Сейчас он идет позади него на почтительном расстоянии и ведет наблюдение. «Гебену» удалось пройти севернее нашей завесы, и только какое-то чудо помогло Трубецкому его обнаружить в, – я сделал небольшую паузу, окидывая всех взглядом, – в сорока пяти милях позади нас.

– Но, имея на пять-шесть узлов меньше «Гебена», мы не сможем его догнать, – высказал свои опасения старший офицер линкора Городысский.

– Да, наша скорость не позволит его догнать в открытом море, господин капитан второго ранга, однако мы его будем загонять под орудия «Екатерины». А там и сами подоспеем.

Корабли разворачивались на обратный курс, и все нацелились в определенную точку моря. Через сорок минут они уже двигались походным ордером; впереди линкор «Императрица Мария», в пяти кабельтовых позади крейсер «Память Меркурия», на траверзе линкора шли эсминцы «Беспокойный» и «Пронзительный».

Корабли второй оперативной группы подошли к Босфору за два часа до рассвета. Новицкий в темноте не решился подходить близко к проливу, опасаясь быть атакованным подводными лодками, и не только немецкими, но и своей, которая находилась в дозоре перед проливом. Как только над морем появились первые лучи солнца, вице-адмирал Новицкий послал два эсминца к Босфору вести наблюдение, а также установить контакт с дежурившей там «Нерпой», так как пользоваться радиостанцией было нежелательно. Сам с остальными кораблями держался вне видимости берега, следуя переменными ходами. Через час после восхода радиостанции кораблей стали перехватывать интенсивный радиообмен между турецкими радиостанциями. Некоторые разговоры частично были расшифрованы, из них узнали о бомбардировке Зонгулдака. После того как перехватили радиограмму от адмирала Каськова, некоторое нервное напряжение было снято, так как стало известно, что «Гебен» еще в море, а не прячется в проливе. Теперь можно было спокойно ожидать его появления с востока, но вот только когда? Командующий сообщил, что линейный крейсер идет курсом на болгарский порт Варну, но это может быть уловкой, и позицию у пролива решили не покидать. Два часа назад пришло сообщение о нахождении «Гебена», за которым неотступно следовал «Дерзкий», а в двадцати милях за эсминцем первая оперативная группа.