Владимир Романовский - Добронега

На него строго посмотрели.

– …или просто равнодушные твари и скоты, мать вашу хорлу еть, я пойду один. Поеду. Ее выручать. А вы здесь подождите. Если не вернусь к полуночи, езжайте в Киев без меня.

Он пошел к конюшням, и вскоре они услышали, как он кричит строго на конюха.

– Надо ехать, – решил Хелье.

– Да, – согласился Яван. – А как не хочется! Вот ведь стерва – сама же и напросилась. Сказано ей было рядом с Диром ходить. И Дир, дурак, тоже хорош – сам же ее от себя отпустил, а теперь мы обязаны рисковать.

– Нет в мире справедливости, – пожаловался Хелье печальным тоном. – Что ж, поедем. Иначе все пойдет прахом, не так ли.

Они направились к конюшням.

– Что же это вы меня, разыгрывали, что ли? – спросил Дир просветленным голосом.

Интересно все-таки, подумал Хелье, кто это так ловко уложил стрелой в спину того дурака, который на меня напал по выходе из дома Васса? Нет, не может быть. Не может женщина так стрелять.

Конюху заплатили и оставили в залог Годрика. Хелье спросил, где шляется Гильом Старый Франк. Оказалось, он до полуночи не вернется.

– Ну вот, теперь я себя не так глупо чувствую, – сказал Хелье. – Время-то, оказывается, есть. Едем выручать спутницу, рисковать шкурой, кормить крабов на дне Золотого Рога, а так бы просто беспутно сидели в кроге и пили всякую дрянь.

– Но Дир все равно глуп, – настаивал Яван, вскакивая в седло.

– И неотесан, – добавил Хелье, сидя в седле. – Варанг, меж – надо же. Эй! Ростовская рожа! Чего копаешься!

Дир присоединился к друзьям. Годрик присел в углу конюшни с тремя походными мешками и гуслями, и задремал.

За два квартала от крога, в котором они ночевали, Хелье махнул друзьям рукой и свернул в проулок, ведущий на параллельную улицу.

– Ты куда? – крикнул Яван.

– У крога нас наверняка ждут, – откликнулся Хелье.

Ишь ты, подумал Яван. Все учитывает парень.

Кто это нас ждет, подумал Дир, но не стал возражать.

У Роговых Ворот давешний возница стоял в ожидании клиентов. Хелье и Дир спешились.

– Возьми поводья, – велел Яван вознице. – Подержишь коней до нашего возвращения. Мы быстро. Вот тебе задаток.

Возница поймал монету на лету.

– А ты что же? – спросил Дир.

– А я на лошадке, – ответил Яван. – Люблю лошадок. У меня с ними понимание взаимное. Идите вперед.

– План… – начал было Хелье.

– Внезапность, – сказал Яван. – У нас был трудный день, мы все устали. Любой план провалим.

– Что ж, внезапность так внезапность.

Хелье и Дир пошли быстрым шагом. Только один пират сидел на берегу. Остальные, примерно половина команды, сидела и полулежала на палубе. Вторая половина, очевидно, бесчинствовала где-то в городе. Посланцы Марии подошли к краю пирса. Пират поднялся.

– Чего надо? – спросил он по-гречески.

Ни Хелье, ни Дир не понимали по-гречески, поэтому Дир просто столкнул пирата в воду. Тут же оба выхватили сверды и одновременно прыгнули на палубу. Пираты засуетились и начали подниматься на ноги. Раздался топот копыт. Не Яван, но грозный военачальник Ликургус, со сверкающими глазами, с обнаженным клинком, галопом подлетел к судну. Лошадь перескочила на палубу, заскользила, и встала на дыбы, опрокинув стразу двух пиратов. Накинувшиеся было на Дира и Хелье слегка растерялись, и трое из них тут же упали за борт – двоих выбросил Дир, одного Хелье. Остальные пятеро успели выхватить сверды и поднять топоры. Лошадь Явана металась по палубе и казалась неуправляемой, хотя на самом деле управлялась очень умелой рукой. Еще один пират упал за борт. Один из оставшихся примерился свердом, целясь лошади в ногу, но Дир схватил его сбоку и швырнул в ноги остальным, и навалился на всю группу. Хелье, не теряя времени, выхватил из стенного крепления факел и спустился в трюм.

Проснувшийся дежурный только к этому моменту собрался выходить из трюма. Хелье оглушил его поммелем. Звякнули ключи. Хелье подцепил их свердом и, оттопырив мизинец руки, держащей факел, нацепил на него всю связку.

Помимо еще не проданных рабов и рабынь, в трюме наличествовали двое пиратов, развлекающихся с рабынями, но в данном своем очень пьяном состоянии и неудобном положении они не могли оказать серьезного сопротивления. Хелье оглушил обоих.

Эржбета оказалась прикованной к стене в самом дальнем конце трюма. Она поднялась ему навстречу. Хелье вложил сверд в ножны, присел возле нее на корточки и попробовал один из ключей. Затем второй. Третий ключ подошел.

– Вперед, – сказал он.

Из полумрака на него смотрели чьи-то умоляющие глаза. Земля Новгородская, вспомнил Хелье.

– Стой, – сказал он.

Эржбета остановилась. Хелье присел рядом с новгородкой.

– Ты всех будешь освобождать? – спросила Эржбета.

– Нет, только ее. А если ты будешь говорить мне под руку, – огрызнулся Хелье, подбирая ключ, – то закую тебя опять. Ты смотри у меня.

Новгородка попыталась помочь – поддержать цепь, повернуться, чтобы Хелье было удобнее – в общем, начала мешать.

– Еще раз двинешься, оставлю тебя здесь, – пообещал Хелье.

Яван конный и Дир пеший охраняли палубу от попыток пиратов забраться на нее. Двое пиратов вплавь добрались до соседнего пирса, вылезли на него, но не спешили подходить.

Новгородка хромала и двигалась с трудом.

– Яван, возьми ее, она еле идет, – сказал Хелье, выбираясь из трюма на палубу.

Яван наклонился с седла, взял новгородку под мышки, и усадил перед собой.

– Бежим, – сказал Хелье.

Возница получил обещанную ему сумму. Хелье и Дир вскочили на коней, Эржбета забралась на круп позади Хелье.

– К Софии, – сказал сигтунец.

– Зачем? – спросил Яван.

– Не на Русь же мы ее повезем.

– Кого?

– Которая перед тобою сидит.

У Софии Хелье спешился и стащил с помощью Явана новгородку с седла. Он и Яван одновременно поморщились. Пахло от нее отвратительно, соображала она плохо, и проявляла беспокойство. Положив ее руку себе на шею, Хелье втащил ее по ступеням к главному входу и несколько раз стукнул в дверь ногой. Ничего не произошло. Пришлось стучать поммелем.

Наконец загремели засовы и тяжелая дверь медленно отворилась. Сонное лицо дьякона высунулось в проем. Спешившийся и подошедший Яван сказал по-гречески:

– Эту женщину украли пираты.

– Она из благородной семьи, – подсказал Хелье.

– Она из благородной семьи, – перевел Яван. – Пусть она проведет здесь ночь, а наутро, помолившись и помывшись, расскажет вам, кто она и откуда, и вы решите, что делать дальше.

– Может, лучше в крог ее отведете? – засомневался дьякон.

– Что он говорит? – спросил Хелье.

– Говорит, что лучше ее в крог отвести.

– Скажи ему, что тоже самое ему скажет Святой Петр у ворот Рая.

Яван перевел. Хелье наклонил голову и саркастически посмотрел на дьякона. Освобожденная не понимала, что происходит, и полными беспокойства глазами смотрела то на дьякона, то на Хелье, то на Явана.