Георгий Турьянский - Марки. Филателистическая повесть. Книга 2

Я чуть двинул скрывавшее меня одеяло, пытаясь рассмотреть, кому могли принадлежать последние слова, но из-за моего полога не вся комната была видна. Я увидел, как один из заговорщиков встал во весь рост. Кажется, Деникин.

— У нас на носу новая операция. От пропавших никаких вестей. Высказываем мнения!

— Произвести разведку пока нас не лишили мужских половых органов! — раздалось сбоку.

Я узнал голос Владимира Зеноновича.

— Володя, мы разведкой только тешимся. Третий месяц кряду не можем справиться с одиночками, с гуляющими по лесу большевиками, — закончил обладатель громкого голоса.

— Да, но где же Колчак? — не унимался Деникин.

Китаец поднялся со своего места и сделал знак рукой, требуя внимания. Стало тише.

— Это я у вас хотел спросить, Антон Иванович. Я думал, русские генералы способны на большее. Или, может, господин Май-Маевский струсил? Тогда мне стоило с самого начала ангажировать моих людей.

За столом повисло тягостное молчание. Все повернулись к Май — Маевскому.

— Я вовсе не отказываюсь и готов пойти, — дрогнувшим голосом сказал Владимир Зенонович.

Я увидел, что Чингисхан оживился.

— Вот и хорошо, — чинно кивнул он.

Тут же вскочил с места Деникин и произнёс прочувствованно:

— Тогда по коням. За мужество нашего Владимира Зеноновича предлагаю выпить!

— Сперва за Россию, за Россию! — раздались крики.

— За Россию пьём только стоя, — важно встрял Деникин, наливая себе полную чарку.

Вслед за Деникиным поднялись со стаканами в руках остальные. Молча осушили их. Крякнули, сели и снова зашумели. Потом я снова услышал голос Чингисхана.

— Приступим к обсуждению детального плана. Итак, вылазка завтра, в семь вечера. Владимир Зенонович, вы получили от меня «колесо счастья»?

— Да, — подтвердил Май-Маевский.

— Тогда всё в порядке, — объявил китаец. — Вы появляетесь на советской марке «Станция метро Калужская» ровно в девятнадцать ноль ноль. У меня есть сведения, что возле станции будет стоять красноармеец с винтовкой с известной марки «Будь героем». Подходите к нему, достаёте ваш пистолет и пристреливаете негодяя выстрелом в сердце. А в карман убитому засуньте «колесо счастья». Пусть знают нашу организацию.

— Так прямо? — захлопал глазами Май-Маевский, лицо его разом стало красным и мокрым.

— Спроси его вначале что-нибудь! — крикнул Алексеев.

— Что я могу спросить? — растерянно бормотал Май-Маевский.

Голоса за столом зашумели.

— Неважно! — крикнул кто-то.

— Али скажи: «Какой ты части, какого пехотного полка?»

— Лучше: «Почему не отдаёшь честь?», — предложил другой голос. — Так натуральнее.

— И стреляете, — покрыл шум голосов Чан Кай Ши.

— Или кляп в рот — и к нам его тащи! — заорал Деникин.

Чингисхану пришлось опять успокаивать присутствующих.

— Что за чушь вы мелете, Антон Иванович, — тихо произнёс он, глядя на Деникина, и узкие глаза сверкнули злобой. — Зачем нам тут красноармеец? Господин Май-Маевский, вы стреляете и уходите. В плен брать никого не надо. Вам всё понятно?

— Так точно! — ответил тот.

Из своего укрытия я хорошо видел Май-Маевского. Он стоял в нерешительности, явно намереваясь ещё о чём-то спросить.

— Ежели он так-таки окажет сопротивление? — с тревогой заявил новоявленный террорист. — Или будет не один? На марке «Будь героем!» красноармейца обнимает мать.

— С бабой не справишься? — раздались возгласы с разных сторон.

За столом поднялся несусветный шум.

— Тихо, тихо! — урезонивал генералов организатор в штатском костюме, — Операция заранее подготовлена. Мои люди проследят и помогут незаметно уйти.

Революционные генералы притихли.

— Близится час расплаты! Пусть они знают, кто такая «Возрождённая Россия», — тихо произнёс Корнилов.

И тут произошла катастрофа. Я до того увлёкся происходившим в комнате, что напрочь позабыл об осторожности. Видимо, я совершил неловкое движение, ведро картошки под моей ногой загрохотало и покатилось по полу. Вот как плохо быть неискушённым в делах шпионских!

Я скоренько надвинул шапку на самые глаза, поставил ведро и уселся на своё место с невинным видом. Шаги раздались совсем близко.

— Кто это такой? — отдёрнул полог Корнилов.

Я вскочил со своего места, когда передо мной возникло перекошенное злое лицо и мундир, расшитый серебряной ниткой. Я стоял и молча кусал кончики усов.

— А-а. Это родственник Эйвазова! — мигом нашёлся Май-Маевский, узнавший меня. — Он тут недавно. Внучка старика мне говорила.

Я в тот момент не мог не обрадоваться помощи Владимира Зеноновича в драматической ситуации.

— Ах, вот как! — вскрикнул Корнилов.

Он встал в боксёрскую стойку, делая в мою сторону угрожающие выпады и громко смеясь. Затем дружески двинул меня кулаком по плечу так, что я чуть не рухнул на пол вслед за ведром. Видимо Корнилов хотел поприветствовать меня таким неожиданным образом. Я поддержал корниловскую шутку весёлым смехом, сощурил один глаз и ткнул энергично в ведро ножиком, как бы говоря: «По-русски не понимаю, занимаюсь исключительно картошкой».

Корнилов тоже жестами указал мне на ведро, дескать, не отрывайся от работы. Я снова устроился на своём месте. Генералы рассматривали, как я чищу картофель и раскладываю на полу шкурки. Они почему-то повеселели, в мой адрес даже посыпались остроты. Из груди моей вырвался уже было вздох облегчения, как вдруг сзади ко мне подкрался Чан Кай Ши и стремительным рывком сдёрнул с моей головы шапку.

— А ну-ка, посмотрим, — прошипел он мне в ухо. — Чей ты родственник?

В комнате воцарилась гробовая тишина.

— Шпион! — услышал я возглас Алексеева. — Кто его сюда привёл?

Чингисхан, теперь я стану называть его Чан Кай Ши, поскольку так он официально именуется в нашем альбоме, повёл себя со мной с изысканной восточной вежливостью.

— Мне придётся допросить этого человека. Заседание считаю закрытым, — заявил он своим сообщникам.

Генералы поднялись и стали расходиться. Когда все террористы удалились, меня оставили одного, предварительно заперев дверь и предупредив: — Бежать отсюда вам не удастся. Все входы и выходы заблокированы. Поэтому ведите себя скромно. Мне же надо подготовиться к приёму столь неожиданного гостя..

Вот что сказал мне организатор террактов. Я страшно нервничал, готовясь к пыткам и издевательствам. Отсутствовал Чан Кай Ши минут пятнадцать. Потом мой тюремщик снова возник из ниоткуда с чайником в руках и уселся напротив меня.

— Давайте знакомиться, — сказал он дружелюбно. — Выпейте чаю. Вы, надо полагать, Алексей Максимович Горький?

Китаец наполнил себе и мне чашки. И я стал пить и беседовать со своим противником.