Кристоф Оно-ди-Био - Бездна

– Там была акула.

– И ты испугался?

– А ты разве не испугалась?

Она смотрит на море, сейчас оно похоже на огромное персидское блюдо.

– Нет, я не боюсь.

– Потому что привыкла?

– Нет… – Она умолкает, колеблется, словно подбирает слова, а потом тихо говорит: – Не боюсь, потому что я его видела. Видела, как он с ними обходится.

– Кто? Кто с кем обходится?

– Марен… Как он обходится с акулами…

– И как же?

– Он их ласкает и усыпляет.

– Надеюсь, это просто фигура речи?

– Ты и сам увидишь. Но если хочешь, чтобы он тебе это показал, ты никогда не должен бояться. И ни словом не высказываться против акул.

– А иначе что – он меня съест живьем?

– Не надо насмехаться над этим.

– Да я и не думал насмехаться. Просто вы все так серьезно к ним относитесь.

– Это все равно что объявить священнику, что ты не веришь в его религию.

– Священникам частенько это говорят.

– Наверное, но он этого не выносит. Ты даже ничего не заметишь, потому что он не новичок в своем деле. Он и вида не покажет, но тебя зачислит, раз и навсегда…

– В иноверцы, так?

– Нет, просто в разряд людей, которые не знают, чего они лишают себя, отказываясь нырять.

«Моя жена усыновила акулу» – вот что мне хотелось сказать, дабы уравняться с ними в умопомрачении. Сперва это странное сообщество, потом «крещение», а теперь еще и это – человек, усыпляющий акул… Да они просто свихнулись. Ладно, теперь все начинает становиться на свои места: Пас, и без того внушаемая, да еще уставшая от цивилизации, просто попала к ним в лапы…

– А той девушке, испанке, он это показывал?

– Почему ты заговорил о ней?

– Да ты первая заговорила о ней со мной. Так показывал или нет?

– Думаю, да.

– Они были любовниками?

Этот вопрос вырвался у меня непроизвольно. Ну и пусть, так даже лучше.

– А тебя это очень интересует?

Я задумался. Ким была мне нужна. Ее нельзя пугать – а я помнил, что она сказала мне во время нашей первой встречи. Репутация отеля…

– Да нет, мне, в общем-то, безразлично.

– Что-то не похоже.

Она придвинулась ко мне ближе и разжала пальцы. На ее ладони лежало крохотное сухое деревце, белое как снег. Минеральный скелетик, напоминающий растение, хотя на самом деле это было живое существо. Веточка коралла.

– Я ее сорвала для тебя. В Средние века люди носили такую при себе, чтобы защититься от колдовских чар.

– Ты считаешь, что мне нужен талисман?

– Кто знает…

День завершался в кровавой бойне заката – горизонт был затянут полосами багрового зарева, море зловеще отсвечивало фиолетовыми бликами.

Катер пристал к берегу. Матросы выставили батарею баллонов на дощатый причал. Вдали, на вздымавшихся волнах, мерно покачивались парусники. Ким предложила пойти в отель и выпить:

– Я приглашаю.

– У меня дела, – буркнул Марен, нагибаясь, чтобы поднять ящик со снаряжением.

– Неужели не найдется даже минутки свободной, чтобы отметить мое боевое крещение? – спросил я.

Он обернулся.

Волны разбивались о берег, облизывая песок пенными языками. Каменная громада обступившей нас горы эхом отражала гул моря. Вернее, его дыхание. В нем угадывалась скрытая, но неукротимая ярость или, по крайней мере, демонстрация силы. «Здесь повелеваю я!» – словно говорила нам вода, которая сейчас действительно поглощала – медленно, но верно – даже солнце. Мы сидели в баре. И когда последний солнечный луч, блеснув нам, исчез из виду, мы чокнулись за мое крещение. Они пили финиковый коктейль и выглядели счастливыми. Марен поначалу отказался пить, но Ким настояла – и оказалась права: алкоголь подействовал на него благотворно.

– Марен, ты должен показать Сезару, что ты делаешь с акулами.

Он дернулся, словно его укусили. Весь напрягся, побледнел. И сухо ответил, не поднимая головы:

– Я больше этим не занимаюсь.

Ким не посмела настаивать. А я посмел:

– Почему? Неужели это плохо кончилось?

Марен обжег меня взглядом:

– Это никогда плохо не кончается.

Сказал, как отрезал. Ким смотрела в сторону. Настал решающий момент.

– Да нет, несчастные случаи с акулами имеют место, – возразил я. – Прошлым летом на Реюньоне только об этом и говорили. Там акулы нападают на серферов. Да и на прошлой неделе в Калифорнии еще один серфер стал…

Марен гневно прервал меня:

– А тебе известна реакция этого серфера? Повторяю, слово в слово: «Каждый раз, как ты занимаешься серфингом, ты вторгаешься в их царство». К сожалению, этого СМИ не процитировали. Еще бы: им гораздо выгоднее торговать страхом. – И обратился к Ким: – Спасибо за угощение, Ким. Я иду к себе.

Но он поторопился, мы еще не закончили.

– Не принимай это так близко к сердцу, Марен. Я признаю, что ничего не понимаю в акулах. А кстати, сегодня утром ты мне сказал, что акулу можно усыновить… Это что – правда?

Марен как будто успокоился.

– Правда. Звучит, пожалуй, странно, но это именно так. А почему ты интересуешься?

– Ну… это помогло бы мне преодолеть страх перед ними, разве нет?

– Да, это одна из целей.

– А каковы другие?

– Восстановить связь между человеком и акулой. Может, это покажется тебе наивным или бредовым, но у некоторых народов акула считается не врагом, которого нужно истреблять, а богом, которому поклоняются. На островах Тонга акулу называют богиней. А на островах Фиджи ты должен – если хочешь зваться настоящим мужчиной – обнять голову акулы, чтобы она подарила тебе часть своей силы.

Он наконец расслабился. И я предпринял новую попытку:

– Мне и вправду хотелось бы посмотреть, что ты делаешь с акулами.

Но он замотал головой и повторил:

– Не проси, я больше этим не занимаюсь.

Я отпил из бокала. И неожиданно для себя спросил:

– Из-за погибшей девушки?

Он вздрогнул и страдальчески поморщился:

– Что ты сказал?

– Из-за иностранки, которая здесь жила. И которая утонула.

– Не понимаю, о ком ты… – ответил он, снова потирая себе шею, словно искал что-то, чего уже не было.

К моему удивлению, в разговор вмешалась Ким:

– Он имеет в виду Долорес.

Марен резко повернулся к ней:

– А я-то тут при чем?

Ким устало покачала головой. Устало – и, как мне почудилось, презрительно. Как человек, которому нечего добавить, потому что и так все ясно. Она вынула перламутровый портсигар с узором из ломаных линий, достала из него сигарету. Синдбад тут же поднес ей свечу. Длинный клуб дыма растаял в ночной темноте.

– Ладно, я пошел, у меня еще дела, – сказал Марен.

Поднявшись, он взял свои ключи, лежавшие на стойке. Слишком поспешно. Опрокинув при этом свой бокал. То, что произошло дальше, было очень любопытно: мы, все трое, уставились на струйку жидкости, которая ползла ручейком, словно в замедленной съемке, поперек мраморной стойки, заливая деревянную доску, на которой Синдбад резал крошечные лимоны. Специалист по коктейлям поднял брови: