Андрей Валентинов - Дезертир

На листке я заметил несколько строчек на непонятном языке — и герб, странный герб с графской короной, лишенной обруча, и непривычного вида крестом.

— Я писал о них когда-то, — продолжал Вильбоа. — Странные люди, признаться! Они уверены, будто знают, где хранится Святой Грааль. Между прочим, в этом уверены не они одни; Калиостро, если помните, тоже говорил нечто подобное. Но граф Элоа не забывал прибавлять, что они, граалиты, — истинные христиане, а вот Католическая Церковь — синагога Сатаны. Даже в те либеральные времена такое не прощалось!

…Отсидев в Бастилии, граф Элоа вышел на свободу за год до начала Смуты, после чего исчез и объявился в Париже осенью 1792 года. Он пытался подать прошение в Законодательное собрание о регистрации «Истинной Церкви Святого Грааля», но добился лишь того, что сам был арестован, как контрреволюционер и эмигрант. В апреле 1793-го беднягу граалита потащили в Революционный Трибунал…

— А вот тут уже интересно, — Шарль взял в руки очередной лист, исписанный аккуратным полицейским почерком. — В отличие от остальных он оказался очень разговорчив. Настолько, что его чуть не признали невменяемым. Вот, пожалуйста… «Обвиняемый утверждает, что состоит в непосредственном общении с Высоким Небом…»

— Как? — удивился я.

— Высоким Небом — так записано. Далее… «Обвиняемый неоднократно заявлял, что случилось явное недоразумение, поскольку он, как истинный логр, не подлежит никакому человеческому суду, ни светскому, ни церковному…» Итак, снова логры!

— Наверно, он тоже читал книгу монсеньора Орсини, — предположил я.

— И еще добавьте — спятил. Присяжные, между прочим, так и подумали, но граждане медики признали графа полностью вменяемым. Последствия очевидны…

Я вспомнил пустынную улицу, ведущую к площади Революции. Поистине дорога в ад широка! Дорога, идущая мимо закрытых ставнями окон…

— Остальное понятно, — предположил я, — граф Элоа попал в очередную «связку»…

— И был направлен на свидание с гражданином Сансоном 34 34 Сансон — парижский палач. . А через два дня…

Графа нашли на ступенях церкви Святого Роха. Теперь уже никто бы не признал его здоровым — несчастный плакал, никого не узнавая, и бормотал нечто совершенно непонятное. Священник, пытавшийся ему помочь, рассказал, что Элоа каялся в ереси и молил Всевышнего даровать ему смерть. Национальные гвардейцы уже спешили к церкви, чтобы исполнить желание несчастного, но в последний момент Элоа исчез. Священник сообщил прибывшему патрулю, что бедняга пошел искать святого Патрика, который якобы может ему помочь. Поиски ничего не дали, но на следующий день графа заметили возле кладбища Невинноубиенных Младенцев. Больше о графе Элоа никто ничего не слыхал.

— А теперь смотрите, Франсуа! — Шарль Вильбоа разложил документы четырьмя стопками. — Двое родом из Бретани. Совпадение?

Я пожал плечами. Если и совпадение, то странное.

— Ну, гражданин Полтора Куска и сам, наверно, не знал, откуда родом, но вот граф… Смею вам напомнить, родина логров — именно Бретань.

— Король Артур правил в Камелоте, — вздохнул я. — Это вы прочтете в любой детской книжке. А Камелот, как известно…

Вильбоа хмыкнул:

— Под боком у гражданина Питта Младшего. Да, в детских книжках и у Мэллори написано именно так. Но это выдумали уже в новое время. А вот в средневековых текстах сказано, что логры, они же дэрги, обитали прежде всего во Франции, а их столица находилась где-то неподалеку от нынешнего Ванна. Мэллори же, как истинный британский патриот, перенес Артура вместе со всем его королевством в туманный Альбион.

Я тут же вспомнил гражданина индейца. Уж он-то наверно, знает!

— Итак, пока все сходится, — заключил Вильбоа. — Бретань, логры…

— Король Артур и Ланцелот Озерный, — я покачал головой. — Шарль, ничего не сходится! Я, конечно, не столь опытен, как гражданин Сименон, но будь я на его месте…

Я вспомнил желтые прокуренные усы достойного комиссара и невольно улыбнулся.

— Смотрите, Шарль! То, что трое бедняг — из Бретани, вовсе не означает, что они потомки рыцарей Круглого стола. Да, странновато, конечно, но в Париже живут тысячи бретонцев. Бог весть, что все сие может значить! Теперь ваш Элоа…

Я представил, что мог чувствовать этот человек, и пожалел бедолагу.

— Он сектант и, что бы там ни говорили медики, человек не вполне нормальный. Вероятно, он верил, будто знает,где Грааль, и вполне искренне считал себя логром. И вот этот несчастный приходит в себя. Он ничего не помнит и не понимает, кроме одного — он должен был умереть, но почему-то жив. Наверно, бедняга решил, что Высокое Небо, которому он поклонялся, почему-то отвергло своего сына. В ужасе он бросается к ближайшему храму…

— Святой Патрик, — негромко напомнил Вильбоа.

— Ну, не знаю… — растерялся я. — В его состоянии…

— Святой Патрик крестил не только ирландцев. По некоторым преданиям именно он — креститель логров. Так что в своем безумии граф Элоа был удивительно последователен.

— Остается найти его самого, — заключил я. — Знать бы, где обитает Святой Патрик…

Этого знать нам было не дано, но я уже твердо решил, что заставлю гражданина д'Энваля прояснить некоторые подробности. Зря, что ли, я слушал байки про Жеводанского Волка?!

— Значит, логры вас не устраивают, гражданин Люсон? Вильбоа сложил бумаги и спрятал их в большой кожаный портфель. — Другой версии у меня для вас нет.

— Кроме Всевышнего, — вырвалось у меня. Ответом был недоуменный взгляд. Пришлось пояснить, хотя менее всего хотелось говорить на эту тему с якобинцем.

— Господь почему-то рассудил именно так. Эти несчастные остались на земле по Его воле. Может, это кара, может — награда…

Вильбоа долго молчал, затем покачал головой.

— Я уважаю ваши убеждения, Франсуа. Но я — атеист. Перефразируя Лапласа, могу сказать: для моих рассуждений не требуется бог. Даже если он есть, какое ему дело до гражданки дю Бретон или до нас с вами?

— И до всей Франции, — вновь не выдержал я. — Франции, убившей Короля и растоптавшей Церковь!

Наши глаза встретились, и Вильбоа первым отвел взгляд.

— Я не стану спорить с вами, Франсуа. Вы — «белый», я — республиканец. Мы ничего не докажем друг другу. Странно, правда? При других обстоятельствах мы бы вцепились друг другу в горло…

— Уже нет, — негромко проговорил я. — Уже нет, Шарль. Моя война закончилась.

Да, моя война закончилась — в тот миг, когда я повстречался со Смертью по имени Бротто. Или даже раньше? Не тогда ли, когда на моих глазах тяжелый треугольный нож из темной стали обезглавил де Руаньяка? Я стоял совсем рядом и мог даже видеть, как неслышно шевелятся побелевшие губы, читая молитву, как они брезгливо дернулись, когда палач прикоснулся к плечу командующего армии Святого Сердца…