Василий Панфилов - Улан. Экстремал из будущего

Ну а Тимоня гордился еще и тем, что пока он – слуга единственный, да еще и у имперского князя. Статус, между прочим, нешуточный. Игорь уже выяснил, что служить к нему с охотой пошли бы и многие дворяне…

Шли по коридорам, затем через анфиладу залов. Нужно сказать, что народу навстречу попадалось много – и не только слуг. Были и явные дворяне, но, скажем так, несколько потертого вида. Вопросительно посмотрев на Якова, Игорь дождался ответа – «форма допуска» у всех разная.

– Кто познатней да в фаворе могут и поближе пройти, ну а остальные едва ли не в передней толкутся, – несколько образно выразился Сирин.

Наконец сопровождающий их лакей замедлил шаги, сделав их еще более торжественными. Жезлом он сделал отмашку, и стоящий у дверей красномордый глашатай объявил певческим басом:

– Его высочество, имперский князь Грифич, принц Рюген!

Сказав это, он отошел в сторону, освобождая проход.

Императрица поднялась с кресла и сделала несколько шагов навстречу – большая честь, если знать о неважном состоянии здоровья.

– Так вот ты какой, принц из сказки, – удивительно женственным голосом сказала она, лукаво улыбаясь, и протянула руку для поцелуя.

Улан склонился по всем правилам и еле заметно прикоснулся губами к нежной, надушенной коже.

– Ваше величество, – нейтрально поприветствовал он Елизавету, едва заметно улыбаясь и откровенно разглядывая.

Была в нем такая черта, что, если начинали сдавать нервы, вылезала какая-то наглость.

– Ну что, хороша? – кокетливым голосом спросила государыня.

– Сбросить бы вам лет десять, – «кобелиным» голосом ответил попаданец.

Императрица расхохоталась по-девичьи и хлопнула офицера веером по плечу:

– Вижу, вижу… Погибель бабья… Ладно, повеселимся потом, а сейчас – торжественная часть.

Тут она сделала рукой еле уловимый жест, после которого музыка и разговоры утихли.

– Князь Грифич, принц Рюгенский… Три с половиной года назад ты поступил на мою службу в качестве рядового улана. Не стал чваниться родом и требовать привилегий – ты делом доказал, что являешься настоящим князем из старинного рода, завоевав себе славу воинскую. Много славных дел числится за тобой, ведомо нам, что именно ты остановил атаку драгун при Кунерсдорфе и от тебя улепетывал Фридрих после той баталии. Ведомо и о Битве на Мосту…

Елизавета остановилась, делая драматическую паузу и одновременно переводя дух. Стоящий напротив нее князь хорошо видел, что речь далась ей совсем нелегко…

– Много хорошего сделал ты в эту кампанию, и не зря государи иностранные наградили тебя орденами. Я тоже не хочу быть неблагодарной и жалую тебе орден Святого Александра Невского и звание подполковника уланского!

Были овации, возгласы «Виват!» и прочие изъявления восторга от придворной публики. Сам же Грифич только поклонился слегка, но зато сумел выразить благодарность глазами и, судя по ответной улыбке государыни, – удачно. Затем посыпались и другие плюшки – звание поручика «за штатом» (но с жалованием! [80] Звания «за штатом» обычно не оплачивались и были почетной синекурой для состоятельных бездельников. ) Семеновского полка, два невнятных придворных звания… Как понял Игорь, они нужны просто для того, чтобы их обладатель получал какую-то денежку и имел право приходить во дворец без лишних церемоний.

Снова начались веселье и танцы, а поскольку сама Елизавета танцевать не могла, то просто сидела в кресле, наблюдая за придворными. Князя от себя она пока не отпускала, велев принести ему табуреточку. По понятиям русского двора – честь немалая.

Государыню интересовала масса вещей, но ход ее мыслей был причудлив настолько, что Игорь никак не мог понять логику. Сейчас она расспрашивает о военном походе, тут же перескакивает на фигуры танца, затем на обсуждения «Большой политики», дуэльные поединки…

– Так, значит, не встречал равных? – странным тоном произносит императрица.

– Нет, государыня. Когда помоложе был, да, встречал я мастеров биться на клинках и на кулачках куда сильней меня. Но вот за последние… Да года три, пожалуй, нет.

– А среди немцев – там, говорят, знатные кулачники… – чуточку ревнивым голосом спросила женщина.

– Не сказал бы, – пожал плечами офицер, – для меня они все – как детишки малые. Какая разница, кого розгой отстегать – восьмилетнего сорванца или семилетнего.

– Детишки, значит, – засмеялась Елизавета, – ой, уморил! А Орловы?

– А что Орловы? Я вон, еще когда сержантом был, с французскими кирасирами схлестнулся… Каюсь, сильно нетрезв был, что для меня редкость… Ну и положил их почти два десятка. Правда, и самому прилично досталось, народ там крупный служит, да французы большие мастера на кулачках.

– А я думала – это просто байка какая, – произнесла немолодая женщина, с новым интересом поглядывая на воина.

Тот не ответил, только слегка улыбнулся.

Пообщавшись таким образом с самой императрицей и ее приближенными, в основном с графом Шуваловым, он услышал неожиданную фразу:

– Я велела перенести ваши вещи в Зимний дворец, – с милой улыбкой сказала государыня, – вы же не откажетесь развлекать меня своими рассказами?

Несмотря на пофигизм попаданца, к такому самоуправству он не привык, и «держать лицо» у него не получилось.

– Я тебе хорошие покои подобрала, – по-своему поняла его императрица, переходя на более фамильярный тон, – твой… Тимоня уже осваивается. Ну все, молодой человек, можете не развлекать старуху – идите да потанцуйте. Говорили мне, что и танцор из вас (в процессе разговора женщина постоянно переходила с «ты» на «вы») прекрасный.

Спорить с императрицей… Ну да, он и сам числится имперским князем и принцем. Вот только разница в том, что за ним не стоят войска. Так что промолчал… Да и, откровенно говоря, – а с чем спорить-то? Бесцеремонно – это да, а в остальном… Ну понятно же, что придворные и сама Елизавета не скоро выпустят новое «развлечение», и пришлось бы ему мотаться в Зимний почти каждый день да постоянно оставаться там с ночевкой.

Через месяц пребывания во дворце улан совершенно здесь освоился и мог гулять буквально с закрытыми глазами. Освоился и Тимоня, встав достаточно высоко в местной иерархии слуг. Нет-нет, помогли в этом не заслуги хозяина и не собственные медали, висевшие на груди. Аристократов и храбрецов во дворце было полно, а вот кулачных бойцов…

Денщик использовался попаданцем как постоянный спарринг-партнер, и нужно сказать, мастерство у слуги выросло более чем заметно – не только рукопашное, но и фехтовальное. Последнее, кстати, очень заметно, и Тимоня вошел примерно в десятку лучших рубак и фехтовальщиков полка – при том, что и у остальных улан средний уровень был куда как высок. Если бы не его «детскость» в обыденной жизни, давно бы уже стал унтером.