Василий Панфилов - Улан. Экстремал из будущего

– Княже, ты как-то странно пишешь, – сказал ему озадаченный Яшка Сирин, привлеченный в качестве помощника, – вроде по-русски, понятно все… Но непривычно!

Непривычно было из-за отсутствия велеречивости – любую информацию попаданец привык передавать и получать сжато. После Якова тестировали на солдатах – и те как раз оценили простоту изложения. Ну а если оценили и солдаты…

– Неправильно как-то, – с сомнением отозвался о стиле Яков, ставший кем-то вроде личного секретаря, – нужно красивости прописать.

– Отставить красивости!

За дело Грифич взялся в конце мая, и к августу произведение было готово. Большую часть времени отняла не писанина, а рисунки, коих было свыше семисот – ну размахнулся он, размахнулся… Парень старался прорисовывать фигуры одновременно высокохудожественно и просто, чтобы не создавать граверам лишней работы.

Закончив с написанием труда по рукопашному бою, принялся за написание «Атлетики», не смог удержаться. Здесь уже были не столько рисунки (меньше полусотни), сколько советы по правильному питанию, группам мышц и прочим хитростям, широко известным его современникам. Былым современникам…

Разумовский пришел в восторг:

– Хорошо-то как! Понятно все, не то что у этих… – погрозил он кулаком неведомым «этим». – Проси, что хочешь!

– Да что просить-то? – удивился улан. – Напечатай (они перешли на ты) да раздай по полкам – вот лучшая награда.

Фаворит императрицы остолбенел и уставился на новоявленного писателя вытаращенными глазами. Затем внезапно кинулся обниматься со слезами на глазах.

Несколько минут спустя ситуация немного прояснилась. Разумовский настолько привык к просителям и откровенным ворам (нередко титулованным), тянущим у него из покоев все, что не приколочено, что реакция нормального человека поразила его до глубины души.

Принц не был бессребреником, но и денег требовать не собирался – гораздо выгоднее ему казалось иметь могущественного человека должником. Мало ли – чины приятелям попросить или еще что…

В итоге получил кольцо со здоровенным бриллиантом в качестве подарка, полторы тысячи золотых из стоявшей на столике шкатулки (больше там просто не было) и клинок:

– Я слыхал, ты клинки хорошие собираешь. Держи вот – индийский тальвар [86] Вид сабли. из настоящего вуца [87] Вуц иногда называют «настоящим» или «истинным» булатом. Лишен недостатков кованого булата – чрезмерной хрупкости и быстрой коррозии. .

Сколько стоил клинок, попаданец только догадывался, – всяко больше своего веса в золоте. Да и перстень – бриллианты пока что стоили очень дорого [88] Стоимость бриллиантов упала во второй половине XIX века, когда были открыты месторождения в Африке. До этого они стоили едва ли не на порядок дороже. . Помимо ценных подарков, получил он и искреннего друга-покровителя.

Напечатали за счет самого Разумовского [89] Такой поступок совершенно в духе фаворита. в количестве пятиста экземпляров каждая книга, кои и раздали по гвардии – одна на роту и армии – одна на полк. Около сотни экземпляров попали во всевозможные учебные заведения, вроде того же Шляхетского корпуса, а оставшиеся разобрали придворные – книги фаворит просто сложил у себя в покоях, прекрасно зная повадки титулованного ворья…

Развлекая болеющую императрицу, инспектируя армейское имущество и занимаясь написанием книг, Игорь почти не встречался с Петром Федоровичем. Наследник весьма скептически относился к безалаберному двору Елизаветы и жил отдельно, нечасто появляясь на постоянных праздниках. Будущий император достаточно равнодушно отнесся к улану, а позже при редких встречах окидывал его неприязненными взглядами.

Причина выяснилась случайно. Разумовский считался человеком Екатерины, хотя именно «считался», ведь бесхитростный фаворит привечал всех. Объясняться пришлось через Воронцову, любовницу Петра. Рослая, габаритная, на диво спокойная и добродушная девица красотой не блистала, но и уродкой не была – как бы там ни злословила партия Екатерины.

– Я вообще не собираюсь встревать в ваши баталии, – не слишком откровенно сказал попаданец. – Это их брак и их отношения, так что сами пусть и разбираются. Разумовский тоже вряд ли на чьей-то стороне – характер не тот.

– Да я Петру постоянно об этом говорю, но жена его совершенно запутала, интриганка, – простодушно сказала Воронцова.

В следующий раз, столкнувшись в коридорах дворца, наследник был вполне любезен с князем, но в меру – просто дал понять, что понял и оценил его слова.

Екатерина после слов о невмешательстве в супружескую жизнь тоже успокоилась – до этого она откровенно с ним заигрывала, впечатленная как внешностью улана, так и боевыми подвигами. Да и чего греха таить – происхождение тоже играло какую-то роль. Ну а раз потенциальный кавалер столь открыто выразил нейтралитет, то не стоит и лезть – баба она была все-таки умная.

Вскоре после разговора о нейтралитете князю выделили новые покои во дворце. Что было тому виной – заявленная политическая позиция, вмешательство Разумовского или самой императрицы, было не ясно, выделили, и все тут.

– А неплохо, – сообщил Тимоня, деловито командующий лакеями, – просторно.

Простор и правда был – спальня самого князя, зала, кабинет и несколько небольших комнатушек, которые можно было приспособить как для слуг, так и под кладовки.

– Княже, я сюды заселюсь, можно? – Денщик показал на небольшую, узкую комнатушку без окна.

– Да заселяйся, – отмахнулся командир, – а то я не понял, зачем тебе комната с двумя входами.

– Ну так, – осклабился слуга, – вестимо – баб водить, да так, чтобы тебя не тревожить.

Главное в новых покоях была не площадь, а расположение, были они неподалеку от покоев государыни, и тем самым она давала понять окружающим свое расположение. А поскольку, несмотря на свою легкомысленность, по мужикам она не бегала, то ситуация окружающими была воспринята однозначно – Грифича императрица воспринимает как родственника.

Одну из соседних комнат попаданец оборудовал под спортзал – с разрешения государыни.

– Да нешто тебе фехтовального зала мало – железяками-то размахивать?

– Да там не только железяками, – засмеялся тот, искренне считающий, что все должны разбираться в спорте.

– А что еще? – удивилась императрица, садясь в легкое переносное креслице, которое таскали за ней повсюду. – Ну, канатов да лестниц веревочных повесить парочку…

– Давай [90] Русский этикет к выканьям не привык. Подданный может в ножки кланяться, но обращаться на «ты». сделаю, да посмотришь, а то буду сейчас руками разводить…